Все стихи Мирры Лохвицкой

Быть грозе! Я вижу это В трепетаньи тополей, В тяжком зное полусвета, В душном сумраке аллей. В мощи силы раскаленной Скрытых облаком лучей, В поволоке утомленной Дорогих твоих очей.

В моем незнаньи — так много веры В расцвет весенних грядущих дней, Мои надежды, мои химеры, Тем ярче светят, чем мрак темней. В моем молчаньи — так много муки, Страданий гордых, незримых слез, Ночей бессонных, веков разлуки, Неразделенных, сожженных грез. В моем безумьи — так много счастья, Восторгов жадных, могучих сил, Что сердцу страшен покой бесстрастья, Как мертвый холод немых могил. Но щит мой крепкий — в моем незнаньи От страха смерти и бытия. В моем молчаньи — мое призванье, Мое безумье — любовь моя.

В скорби моей никого не виню. В скорби — стремлюсь к незакатному дню. К свету нетленному пламенно рвусь. Мрака земли не боюсь, не боюсь. Счастья ли миг предо мной промелькнет, Злого безволья почувствую ль гнет,— Так же душою горю, как свеча, Так же молитва моя горяча. Молча пройду я сквозь холод и тьму, Радость и боль равнодушно приму. В смерти иное прозрев бытие, Смерти скажу я: «Где жало твое?»

Дневной кошмар неистощимой скуки, Что каждый день съедает жизнь мою, Что давит ум и утомляет руки, Что я напрасно жгу и раздаю; О, вы, картонки, перья, нитки, папки, Обрезки кружев, ленты, лоскутки, Крючки, флаконы, пряжки, бусы, тряпки Дневной кошмар унынья и тоски! Откуда вы? К чему вы? Для чего вы? Придет ли тот неведомый герой, Кто не посмотрит, стары вы иль новы, А выбросит весь этот хлам долой!

Если б счастье мое было вольным орлом, Если б гордо он в небе парил голубом,- Натянула б я лук свой певучей стрелой, И живой или мертвый, а был бы он мой! Если б счастье мое было чудным цветком, Если б рос тот цветок на утесе крутом,- Я достала б его, не боясь ничего, Сорвала б и упилась дыханьем его! Если б счастье мое было редким кольцом И зарыто в реке под сыпучим песком,- Я б русалкой за ним опустилась на дно, На руке у меня заблистало б оно! Если б счастье мое было в сердце твоем,- День и ночь я бы жгла его тайным огнем, Чтобы, мне без раздела навек отдано, Только мной трепетало и билось оно!

Если прихоти случайной И мечтам преграды нет — Розой бледной, розой чайной Воплоти меня, поэт! Двух оттенков сочетанье Звонкой рифмой славословь: Желтый — ревности страданье, Нежно-розовый — любовь. Вспомни блещущие слезы, Полуночную росу, Бледной розы, чайной розы Сокровенную красу. Тонкий, сладкий и пахучий Аромат ее живой В дивной музыке созвучий, В строфах пламенных воспой. И осветит луч победный Вдохновенья твоего Розы чайной, розы бледной И тоску и торжество.

Ты лети, мой сон, лети, Тронь шиповник по пути, Отягчи кудрявый хмель, Колыхни камыш и ель. И, стряхнув цветенье трав В чаши белые купав, Брызни ласковой волной На кувшинчик водяной. Ты умчись в немую высь, Рога месяца коснись, Чуть дыша прохладой струй, Звезды ясные задуй. И, спустясь к отрадной мгле, К успокоенной земле, Тихим вздохом не шурши В очарованной тиши. Ты не прячься в зыбь полей, Будь послушней, будь смелей И, покинув гроздья ржи, Очи властные смежи. И в дурмане сладких грез, Чище лилий, ярче роз, Воскреси мой поцелуй, Обольсти и околдуй!

Избрав свой путь, я шествую спокойно. Ты хочешь слез моих? Мой стих звучит уверенно и стройно.— Ты не увидишь их. Нет места снам, ни радостной надежде В больной душе моей. Не верю я, не верю я, как прежде, В рассвет грядущих дней. Все та же я; но, избранный отныне, Тернист мой путь земной. Тернист мой путь, затерянный в пустыне,— Ты не пойдешь за мной. Темно вокруг. Чуть брезжит свет далекий Блуждающих огней. И гибну я, и гибну — одинокой, Но не рабой твоей.

Мой светлый замок так велик, Так недоступен и высок, Что скоро листья повилик Ковром заткнут его порог. И своды гулкие паук Затянет в дым своих тенет, Где чуждых дней залетный звук Ответной рифмы не найдет. Там шум фонтанов мне поет, Как хорошо в полдневный зной, Взметая холод вольных вод, Дробиться радугой цветной. Мой замок высится в такой Недостижимой вышине, Что крики воронов тоской Не отравили песен мне. Моя свобода широка, Мой сон медлителен и тих, И золотые облака, Скользя, плывут у ног моих.

Моя душа, как лотос чистый В томленьи водной тишины, Вскрывает венчик серебристый При кротком таинстве луны. Твоя любовь, как луч туманный, Струит немое волшебство. И мой цветок благоуханный Заворожен печалью странной, Пронизан холодом его.

Не убивайте голубей! Их оперенье белоснежно; Их воркование так нежно Звучит во мгле земных скорбей, Где всё - иль тускло, иль мятежно. Не убивайте голубей! Не обрывайте васильков! Не будьте алчны и ревнивы; Свое зерно дадут вам нивы, И хватит места для гробов. Мы не единым хлебом живы,- Не обрывайте васильков! Не отрекайтесь красоты! Она бессмертна без курений. К чему ей слава песнопений, И ваши гимны, и цветы? Но без нее бессилен гений,- Не отрекайтесь красоты!

В любви, как в ревности, не ведая предела,— Ты прав,— безжалостной бываю я порой, Но не с тобой, мой друг! С тобою я б хотела Быть ласковой и нежною сестрой. Сестрою ли?.. О, яд несбыточных мечтаний, Ты в кровь мою вошел и отравил ее! Из мрака и лучей, из странных сочетаний — Сплелося чувство странное мое. Не упрекай меня, за счастие мгновенья Другим, быть может, я страданья принесу, Но не тебе, мой друг!— тебе восторг забвенья И сладких слез небесную росу.

Люблю я блеклые цветы Фиалок поздних и сирени, Полунамеки, полутени Повитой дымкой красоты. Душа тревожная больна И тихим сумраком объята, Спокойной прелестью заката, Грядущим сном упоена. Что озарит огнем надежд? Повеет радостью бывалой? Заставит дрогнуть взмах усталый Моих полузакрытых вежд? Ничто. Ничто. Желаний нет. Безвольно замерли моленья, Смотрю с улыбкой утомленья На жизнь, на суету сует. Сокрыт туманом горный путь. Стихает грусть, немеют раны. Блажен, блажен покой нирваны,— Уснуть... исчезнуть... утонуть...

Хотела б я свои мечты, Желанья тайные и грезы В живые обратить цветы,- Но... слишком ярки были б розы! Хотела б лиру я иметь В груди, чтоб чувства, вечно юны, Как песни, стали в ней звенеть,- Но... порвались бы сердца струны! Хотела б я в минутном сне Изведать сладость наслажденья,- Но... умереть пришлось бы мне, Чтоб не дождаться пробужденья!

Пустыня... песок раскаленный и зной... Шатер полосатый разбит надо мной... Сижу я у входа, качая дитя, Пою я,— и ветер мне вторит, свистя... И вижу я,— кто-то несется ко мне На черном, как уголь, арабском коне, Рисуясь на склоне небес голубом, В чалме драгоценной с алмазным пером. «Привет тебе, путник! В шатер мой войди, Останься, коль долог твой путь впереди; Я фиников лучших для гостя нарву, И миррой твою умащу я главу. Я мех твой наполню струею вина... Властитель уехал,— войди,— я одна... Привет тебе, гость мой, посланный судьбой, Да внидут и мир, и отрада с тобой!» «Устал я,— он молвил,— и путь мой далек, В край солнца и роз я спешу на восток... Но некогда медлить... я еду... прощай!.. Один поцелуй лишь на счастье мне дай!» Прозрачную ткань отвела я с чела И с тихим смущеньем к нему подошла... И вот наклонился ко мне он с коня И обнял так крепко, так жарко меня. И кудри его благовонной волной Закрыли мгновенно весь мир предо мной!.. Лишь очи, как звезды, сверкали во тьме И страстные думы рождали в уме... И слышалось, будто сквозь облако грез; «Умчимся со мною в край солнца и роз!» Но острым кинжалом мне в сердце проник Ребенка нежданно раздавшийся крик. И руки мои опустились без сил, И с ропотом он от меня отступил... Как чары полудня, мелькнув предо мной, Исчезли и всадник, и конь вороной... И замерли звуки манящих речей, Что сладко в душе трепетали моей,— Их ветер пустыни унес без следа Далеко... далеко... навек... навсегда...

В душу закралося чувство неясное, Будто во сне я живу. Что-то чудесное, что-то прекрасное Грезится мне наяву. Близится туча. За нею тревожно я Взором слежу в вышине. Сердце пленяет мечта невозможная, Страшно и радостно мне. Вижу я, ветра дыхание вешнее Гнет молодую траву. Что-то великое, что-то нездешнее Скоро блеснет наяву. Воздух темнеет... Но жду беззаботно я Молнии дальней огня. Силы небесные, силы бесплотные, Вы оградите меня!

Пустой случайный разговор, А в сердце смутная тревога — Так заглянул глубоко взор, Так было высказано много... Пустой обмен ничтожных слов, Руки небрежное пожатье,— А ум безумствовать готов, И грудь, волнуясь, ждет объятья. Ни увлеченья, ни любви Порой не надо для забвенья,— Настанет миг,— его лови,— И будешь богом на мгновенье! Ни увлеченья, ни любви Порой не надо для забвенья,— Настанет миг,— его лови,— И будешь богом на мгновенье!

Тишина. Безмолвен вечер длинный, Но живит камин своим теплом. За стеною вальс поет старинный, Тихий вальс, грустящий о былом. Предо мной на камнях раскаленных Саламандр кружится легкий рой. Дышит жизнь в движеньях исступленных, Скрыта смерть их бешеной игрой. Все они в одеждах ярко-красных И копьем качают золотым. Слышен хор их шепотов неясных, Внятна песнь, беззвучная, как дым: "Мы - саламандры, блеск огня, Мы - дети призрачного дня. Огонь - бессмертный наш родник, Мы светим век, живем лишь миг. Во тьме горит наш блеск живой, Мы вьемся в пляске круговой, Мы греем ночь, мы сеем свет, Мы сеем свет, где солнца нет. Красив и страшен наш приют, Где травы алые цветут, Где вихрь горячий тонко свит, Где пламя синее висит. Где вдруг нежданный метеор Взметнет сверкающий узор И желтых искр пурпурный ход Завьет в бесшумный хоровод. Мы - саламандры, блеск огня, Мы - дети призрачного дня. Смеясь, кружась, наш легкий хор Ведет неслышный разговор. Мы в черных угольях дрожим, Тепло и жизнь оставим им. Мы - отблеск реющих комет, Где мы - там свет, там ночи нет. Мы на мгновенье созданы, Чтоб вызвать гаснущие сны, Чтоб камни мертвые согреть, Плясать, сверкать - и умереть".

Да, верю я, она прекрасна, Но и с небесной красотой Она пыталась бы напрасно Затмить венец мой золотой. Многоколонен и обширен Стоит сияющий мой храм; Там в благовонии кумирен Не угасает фимиам. Там я царица! Я владею Толпою рифм, моих рабов; Мой стих, как бич, висит над нею И беспощаден, и суров. Певучий дактиль плеском знойным Сменяет ямб мой огневой; За анапестом беспокойным Я шлю хореев светлый рой. И строфы звучною волною Бегут послушны и легки, Свивая избранному мною Благоуханные венки... Так проходи же! Прочь с дороги! Рассудку слабому внемли: Где свой алтарь воздвигли боги, Не место призракам земли! О, пусть зовут тебя прекрасной, Но красота - цветок земной - Померкнет бледной и безгласной Пред зазвучавшею струной!

Земная жизнь моя - звенящий, Невнятный шорох камыша. Им убаюкан лебедь спящий, Моя тревожная душа. Вдали мелькают торопливо В исканьях жадных корабли. Спокойной в заросли залива, Где дышит грусть, как гнет земли. Но звук, из трепета рожденный, Скользнет в шуршанье камыша - И дрогнет лебедь пробужденный, Моя бессмертная душа. И понесется в мир свободы, Где вторят волнам вздохи бурь, Где в переменчивые воды Глядится вечная лазурь.

Вчера, гуляя у ручья, Я думала: вся жизнь моя — Лишь шалости да шутки. И под журчание струи Я в косы длинные свои Вплетала незабудки. Был тихий вечер, и кругом, Как бы в дремоте перед сном, Чуть трепетали ивы,— И реяли среди цветов Стада стрекоз и мотыльков, Беспечно-шаловливы. Вдруг слышу шорох за спиной. Я оглянулась... Предо мной, И стройный, и высокий, Стоит и смотрит на меня Очами, полными огня, Красавец черноокий. «Дитя, зачем ты здесь одна? Смотри, взошла уже луна, Огни погасли в селах...» А я в ответ: «Среди цветов Пасу я пестрых мотыльков, Пасу стрекоз веселых». И рассмеялся он тогда: «Дитя, оставь свои стада Пасти самой природе; Пойдем со мной в прохладный грот. Ты слышишь? — Соловей поет О счастье и свободе... Под вечный лепет звонких струй Там слаще будет поцелуй, Отраднее молчанье; И не сомнется твой венок, И не сотрется бархат щек От нежного лобзанья!» Мне странен был язык страстей,— Не тронули души моей Мольбы и заклинанья; Как лань пустилась я домой, Стараясь страх умерить мой И груди трепетанье... С тех пор потерян мой покой!— Уж не брожу я над рекой В венке из незабудок, Борюсь с желанием своим,— И спорит с сердцем молодым Неопытный рассудок...

С слияньем дня и мглы ночной Бывают странные мгновенья, Когда слетают в мир земной Из мира тайного виденья... Скользят в тумане темноты Обрывки мыслей... клочья света. И бледных образов черты, Забытых меж нигде и где-то... И сердце жалостью полно, Как будто жжет его утрата Того, что было так давно... Что было отжито когда-то...

Твои уста - два лепестка граната, Но в них пчела услады не найдет. Я жадно выпила когда-то Их пряный хмель, их крепкий мед. Твои ресницы - крылья черной ночи, Но до утра их не смыкает сон. Я заглянула в эти очи - И в них мой образ отражен. Твоя душа - восточная загадка. В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь. И весь ты - мой, весь без остатка, Доколе дышишь и живешь.

Когда в тебе клеймят и женщину, и мать - За миг, один лишь миг, украденный у счастья, Безмолвствуя, храни покой бесстрастья, Умей молчать! И если радостей короткой будет нить И твой кумир тебя осудит скоро На гнет тоски, и горя, и позора,- Умей любить! И если на тебе избрания печать, Но суждено тебе влачить ярмо рабыни, Неси свой крест с величием богини,- Умей страдать!

Говорят, в царстве гномов есть чудо-дворец, Весь из золота слит и порфира; Там рубиновый трон и алмазный венец Ждут царицу подземного мира. Есть на дне океана коралловый грот, Где блестят жемчуга дорогие, Там усердно служили б владычице вод Шаловливые рыбки морские. Но в подземные недра меня не манит Обещанье заманчивой сказки, Я люблю, когда солнце мне душу живит, Когда ярко мне косы оно золотит, Рассыпая горячие ласки. И хрустальная глубь не прельщает мой взор, Не сулит мне желанной свободы; Мне милее лазурного неба шатер И полей, и лугов необъятный простор, Красота беспредельной природы. Нет, царить я б хотела над миром теней, Миром грез и чудес вдохновенья, Чтобы сны покорялися воле моей, Чтоб послушны мне были виденья! Я послала бы детям веселые сны, Чтоб смеялись они, засыпая; И приснились бы птичкам проказы весны, Наслажденья цветущего мая. А сама я, надев серебристый покров Из тумана и лунного света, Полетела б на землю царицею снов, Чтоб припасть к изголовью поэта... Он проснется... Он вспомнит о радужных снах, Позабудет заботы земные — И в каких вдохновенных могучих стихах Перескажет виденья ночные!..

Я умереть хочу весной, С возвратом радостного мая, Когда весь мир передо мной Воскреснет вновь, благоухая. На всё, что в жизни я люблю, Взглянув тогда с улыбкой ясной, Я смерть свою благословлю - И назову ее прекрасной.

Я люблю тебя, как море любит солнечный восход, Как нарцисс, к волне склоненный,- блеск и холод сонных вод. Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой, Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой. Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки, От любви изнемогая, изнывая от тоски. Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши, Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души. Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны: Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.

Я не знаю, зачем упрекают меня, Что в созданьях моих слишком много огня, Что стремлюсь я навстречу живому лучу И наветам унынья внимать не хочу. Что блещу я царицей в нарядных стихах, С диадемой на пышных моих волосах, Что из рифм я себе ожерелье плету, Что пою я любовь, что пою красоту. Но бессмертья я смертью своей не куплю, И для песен я звонкие песни люблю. И безумью ничтожных мечтаний моих Не изменит мой жгучий, мой женственный стих.

Я хочу быть любимой тобой Не для знойного сладкого сна, Но - чтоб связаны с вечной судьбой Были наши навек имена. Этот мир так отравлен людьми, Эта жизнь так скучна и темна... О, пойми,- о, пойми,- о, пойми, В целом свете всегда я одна. Я не знаю, где правда, где ложь, Я затеряна в мертвой глуши. Что мне жизнь, если ты оттолкнешь Этот крик наболевшей души? Пусть другие бросают цветы И мешают их с прахом земным, Но не ты,- но не ты,- но не ты, О властитель над сердцем моим. И навеки я буду твоей, Буду кроткой, покорной рабой, Без упреков, без слез, без затей. Я хочу быть любимой тобой.

Я хочу умереть молодой, Не любя, не грустя ни о ком; Золотой закатиться звездой, Облететь неувядшим цветком. Я хочу, чтоб на камне моем Истомленные долгой враждой Находили блаженство вдвоем... Я хочу умереть молодой! Схороните меня в стороне От докучных и шумных дорог, Там, где верба склонилась к волне, Где желтеет некошеный дрок. Чтобы сонные маки цвели, Чтобы ветер дышал надо мной Ароматами дальней земли... Я хочу умереть молодой! Не смотрю я на пройденный путь, На безумье растраченных лет; Я могу беззаботно уснуть, Если гимн мой последний допет. Пусть не меркнет огонь до конца И останется память о той, Что для жизни будила сердца... Я хочу умереть молодой!