Все стихи Сергея Михалкова

Кто на лавочке сидел, Кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал. Дело было вечером, Делать было нечего. Галка села на заборе, Кот забрался на чердак. Тут сказал ребятам Боря Просто так: - А у меня в кармане гвоздь! А у вас? - А у нас сегодня гость! А у вас? - А у нас сегодня кошка Родила вчера котят. Котята выросли немножко, А есть из блюдца не хотят! - А у нас в квартире газ! А у вас? - А у нас водопровод! Вот! - А из нашего окна Площадь Красная видна! А из вашего окошка Только улица немножко. - Мы гуляли по Неглинной, Заходили на бульвар, Нам купили синий-синий Презеленый красный шар! - А у нас огонь погас - Это раз! Грузовик привез дрова - Это два! А в-четвертых - наша мама Отправляется в полет, Потому что наша мама Называется - пилот! С лесенки ответил Вова: - Мама - летчик? Что ж такого? Вот у Коли, например, Мама - милиционер! А у Толи и у Веры Обе мамы - инженеры! А у Левы мама - повар! Мама-летчик? Что ж такого! - Всех важней,- сказала Ната,- Мама - вагоновожатый, Потому что до Зацепы Водит мама два прицепа. И спросила Нина тихо: - Разве плохо быть портнихой? Кто трусы ребятам шьет? Ну, конечно, не пилот! Летчик водит самолеты - Это очень хорошо! Повар делает компоты - Это тоже хорошо. Доктор лечит нас от кори, Есть учительница в школе. Мамы разные нужны, Мамы разные важны. Дело было вечером, Спорить было нечего.

Две подружки - Варя с Верой Это коллекционеры. У подружек в двух альбомах Сто фамилий, всем знакомых,- Не коллекция, а клад! Знаменитые артисты, Футболисты, хоккеисты И поэт-лауреат! Как автограф получить, Варю с Верой не учить! Тех, кто марки собирает, Тех подружки презирают. Собиратели значков - Дурачки из дурачков. У подружек наших страсть: На глаза тому попасть, Кто сегодня знаменит, Чья фамилия звенит! На глаза сперва попасть, А потом уже напасть: - Очень просим, не спешите: Распишитесь! Подпишите! Кто-то девочкам в саду Дал автограф на ходу, И теперь уж не прочесть И не вспомнить, кто он есть. Кто-то шариковой ручкой Через весь альбомный лист Вывел подпись с закорючкой. Шахматист или артист?.. Подписей собрали сто, А спросите: "Кто есть кто?", Наши коллекционеры - Две подружки Варя с Верой - Не ответят ни за что!

Шакалу новый пост пришёлся по душе: Отныне он – посольский атташе. А получил он назначенье это, Поскольку с детства острый нюх имел И в прошлом вёл «отдел чужих секретов» По министерству разных странных дел. Упаковав дорожный чемодан, Он прибыл, так сказать, в одну из дальних стран… Посольский штат подобран был отменно: Советник – Крокодил, в секретарях – Гиена, А сам посол… Опустим данный ранг – Допустим, что посол там был… Орангутанг! Аккредитованный по всем статьям, Шакал Стал носом землю рыть. Но что же он искал? То на чужом дворе окажется «случайно», То вдруг заглянет за чужой забор, – Ему нужна хоть маленькая тайна, И раздобыть её мечтает он, как вор, Ему любой секрет не терпится добыть… И как-то, проявив особенную прыть, Он сунулся туда, где хвост ему прижали! «Шакал не виноват! – в посольстве завизжали. Он – дипломат! Он занимает пост!…» Короче говоря, заморское посольство Активно проявило недовольство. Но у Шакала был в капкане – хвост, А в объективе был – секретный мост! Что ж, дипломатам некоторых стран Полезно иногда напомнить про капкан.

По выставке американской, Что освещает быт заокеанский (Но почему-то не со всех сторон!), Ходил прелюбопытный посетитель, До заграничного, видать, большой любитель То тут, то там прегромко ахал он: «Ах, что за стильная модерная посуда!», «Ах, что за живопись! Законно! Мирово!», «Ах, сразу видно, что она оттуда!», «Ах, ах, абстрактное какое мастерство!…» – Так, ахая под звуки рок-н-ролла, Он наконец дошёл до кока-колы… Тут у него совсем вскружилась голова: «Ах, до чего напиток ароматный! Ах, что вы говорите, он бесплатный?! Прошу, стаканчик! Нет, подайте два!…» Американка вежливо подносит. Гость пьёт и хвалит. Пьёт и снова просит. Уж у него в желудке колотьё, А он знай льёт в него заморское питьё… Чего греха таить! Любитель заграницы Попал в палату городской больницы. Бесплатно в ней лечился и питался, Но этому ничуть не удивлялся, А только требовал и на сестёр ворчал… Перед чужим он слепо преклонялся, А своего, увы, не замечал.

По крутой тропинке горной Шел домой барашек черный И на мостике горбатом Повстречался с белым братом. И сказал барашек белый: "Братец, вот какое дело: Здесь вдвоем нельзя пройти, Ты стоишь мне на пути." Черный брат ответил: "Ме, Вы в своем, баран, уме? Пусть мои отсохнут ноги, Если я сойду с дороги!" Помотал один рогами, Уперся другой ногами... Как рогами ни крути, А вдвоем нельзя пройти. Сверху солнышко печет, А внизу река течет. В этой речке утром рано Утонули два барана.

Я за столом сидел и ел, Когда в окно Орел влетел И сел напротив, у стола, Раскинув два больших крыла. Сижу. Дивлюсь. Не шевелюсь И слово вымолвить боюсь: Ведь прилетел ко мне за стол Не чижик-пыжик, а Орел! Глядит. Свой острый клюв раскрыл. И тут мой гость заговорил: — Я среди скал, почти птенцом, Был пойман опытным ловцом. Он в зоопарк меня отвез. Я в клетке жил. В неволе рос, О небе только мог мечтать, И разучился я летать... Беглец умолк. И я как мог Его пригрел, ему помог — И накормил, и напоил, И в зоопарк не позвонил.

Жила-была собачка По кличке Чебурашка,— Курчавенькая спинка, Забавная мордашка. Хозяйка к ней настолько Привязана была, Что в маленькой корзинке Везде с собой брала. И часто в той корзинке, Среди пучков петрушки, Торчал пушистый хвостик И шевелились ушки. Хозяйка Чебурашку И стригла, и купала, Она, не зная меры, Собачку баловала. Она ей раздобыла Красивый поводок, На теплую попонку Изрезала платок. На рынке покупала Куриную печенку, В одно и то же время Кормила собачонку. А та жила в довольстве И знала лишь одно: С собаками чужими Играть запрещено! Хозяйка с Чебурашкой Выходит на гулянье, Тем самым привлекая Всеобщее вниманье: — И надо же собаке Такой карманной быть! — А где такую можно Достать или купить? — Какой она породы И сколько же ей лет? — Голубовато-серый Ее природный цвет?.. Хозяйка на вопросы Подробно отвечала, Собачка на прохожих Невежливо урчала. А если кто пытался К ней руку протянуть, Она того старалась Как следует куснуть. При этом вся дрожала, Во все силенки лая, С людьми такого рода Знакомства не желая... Не знаю, как случилось И чья была вина, Но как-то Чебурашка Гулять пошла одна. И вдруг из подворотни Навстречу пес-бродяга — Разорванное ухо И весь в рубцах, бедняга. Припала Чебурашка Брюшком к сырой траве. «Пропала я! Пропала!»— Мелькнуло в голове. Обнюхал Чебурашку Заблудший пес голодный И как-то растерялся Перед собачкой модной. — Откуда ты такая?.. — С в-восьмого этажа... — Собачка отвечала, От страха вся дрожа. — А в-ввы? — А я со свалки! Ответил пес устало. — Дрались мы из-за кости, Да мне опять попало!.. И нежной Чебурашке Беднягу стало жалко, И знать ей захотелось, Что означает «свалка». И было в этом слове Таинственное что-то, Что так неудержимо Тянуло за ворота... Исчезла Чебурашка! Хозяйка вся в слезах И только причитает Все время «Ох!» да «Ах!». Вечерняя газета Давала объявленье: «Тот, кто найдет собачку — Тому вознагражденье!» Никто не отозвался И не напал на след. Прошла уже неделя, А Чебурашки нет... Живется как придется Беспечной замарашке — Средь бела дня пропавшей Беглянке Чебурашке. В кругу себе подобных, Без крова и без прав, Совсем переменился Ее строптивый нрав. Как прежде, на прохожих Она уже не лает, Стоит себе в сторонке И хвостиком виляет. Грызет мальчишка бублик, А Чебурашка ждет: Быть может, полкусочка И ей перепадет. Никто ее не холит, Не гладит, не качает, И все же без хозяйки Собачка не скучает. Она уже не видит Куриных потрошков, Зато вокруг так много Подружек и дружков. Пусть иногда доходит До ссоры и до драки, Между собою дружат Бездомные собаки. Они гоняют кошек И бродят по дворам — Сегодня здесь их видят, А завтра видят там. И с ними Чебурашка Ночует где попало, Среди собак бродячих Она такой же стала. Но каждый пес, однако, Ночуя под мостом, В конце концов хотел бы Попасть к кому-то в дом. Не в золотую клетку, А в дом, где ценят дружбу И где собаку кормят За верность и за службу. Всегда об этом думал Любой бездомный пес, Когда себе под лапу Холодный прятал нос. Но так как Чебурашка Сама ушла из дома, Ей было это чувство Пока что незнакомо... Хозяйка Чебурашку Искала, ищет, ждет... И новую собачку Себе не заведет. И я про ту беглянку Частенько вспоминаю, Но что с ней дальше стало, До сей поры не знаю...

«Сызмальства Блюди дистанцию и почитай начальство – Где надо – улыбнись, где надо – подольсти, Где – место уступи, где – к месту пропусти. И если сей закон постичь сумеешь На жизненном пути своём, То без труда преодолеешь Служебной лестницы подъём». Так думал Зябликов, шагая помаленьку Вверх, со ступеньки на ступеньку… И вдруг… Что стало с ним? Переступив порог Заветного большого кабинета, При всех, кто был и кто заметил это, Не поклонился он, а отпустил кивок Тому, кто запросто его представить мог К Почётной грамоте Верховного Совета! Подав на подпись нужный документ, Он над столом учтиво не сломился, А продолжал стоять, как монумент, И, уходя, опять не поклонился… Ну, кто из нас посплетничать не прочь! Предположенья складывались быстро: «За космонавта выдал замуж дочь?», «Стал зятем самого товарища Министра?» А бедный Зябликов ничем не знаменит, В счастливую судьбу теряя веру И вспоминая шефа грозный вид, Клял в туалете свой радикулит, Который подрывал ему карьеру. Где в кресле – бюрократ, Там рядом – подхалим. Я эту басню посвящаю им!

Прослушать певчих птиц однажды пригласили Начальство – Льва. (Лев был в чинах и в силе, И перед ним, дыханье затая, На задних лапках многие ходили.) Лев прибыл на концерт. На сцену попросили Певцов: Скворца и Соловья. Перед лицом таким, робея от волненья, Чуть арию свою не позабыл Скворец, Но под конец Так разошелся молодец, Такое на него напало вдохновенье, Что диву бы дался любой ценитель пенья. Какой солист! То вдруг защёлкает, то перейдёт на свист, То иволгой кричит, то кенарем зальётся, Кудахчет курицей, как человек смеётся, И выходкам весёлым нет конца! Но тут заметили, что, слушая Скворца, Ни разу Лев не улыбнулся, Напротив – даже отвернулся! Вот Соловья черёд. Лев морщится опять! Что это значит? Как понять?.. Ему на месте не сидится, Он хочет встать! Его с трудом удерживает Львица... А Соловей?.. Как сладко он поёт! Какие он верха берёт! Но, гривою тряхнув, Лев с места вдруг встаёт И, не дослушав песни Соловьиной, Уходит со своею половиной... Лиса уж тут как тут: «Певцы тому причиной! Кто их назвал «солистами лесов»? Ни дикции, ни голосов! На Льва все время я смотрела, Он возмущался то и дело!» Скандал! Позор! И отдан был приказ: «Певцов направить в хор! Заставить наново учиться!» Но как же так могло случиться? Лев к пенью вкус имел (Он даже сам немного пел И, говорят, довольно мило), Послушать мастеров ему приятно было. Чего ж он морщился?.. Он лишнего поел, И тут как раз ему живот схватило!.. А бедные певцы, которых сдали в хор, Когда бы не Орёл, там пели б до сих пор! Я басню написал тем людям в назиданье, Что вкруг начальства вьются без конца, Готовые уже за указанье Считать обычное чиханье Вышестоящего лица.

Снег кружится, Снег ложится — Снег! Снег! Снег! Рады снегу зверь и птица И, конечно, человек! Рады серые синички: На морозе мерзнут птички, Выпал снег — упал мороз! Кошка снегом моет нос. У щенка на черной спинке Тают белые снежинки. Тротуары замело, Все вокруг белым-бело: Снего-снего-снегопад! Хватит дела для лопат, Для лопат и для скребков, Для больших грузовиков. Снег кружится, Снег ложится — Снег! Снег! Снег! Рады снегу зверь и птица И, конечно, человек! Только дворник, только дворник Говорит: — Я этот вторник Не забуду никогда! Снегопад для нас — беда! Целый день скребок скребет, Целый день метла метет. Сто потов с меня сошло, А кругом опять бело! Снег! Снег! Снег!

Однажды, в знойный день, взбесился Пёс цепной И, ядовитой брызгая слюной, Сорвался вдруг с цепи, махнул через ограду – Да прямо к стаду! Сначала он напал по-волчьи на телка, Потом задрал невинного ягнёнка, Одних загрыз, другим порвал бока И насмерть ранил пастушонка. Короче: натворил таких он бед, Каких не видел свет! Когда б разбойника облавою не взяли, То многие еще бы пострадали. Но был, в конце концов, захвачен лютый Пёс, И… производством дело началось! Уж не одна неделя пролетела – Полгода суд идёт. Растет и пухнет дело – Чинят свидетелям допрос. Бандит в тюрьме окреп, подрос, Так на харчах казённых откормился И обленился, Что от хвоста до шеи залоснился. Он только знает спать да есть. При нём друзья. Услуг не счесть: Ему ошейники меняют, Его родные навещают, А два Шакала, посчитав за честь, Перед судом ретиво защищают: Скулят, визжат, и лают, И, чтобы умалить его вину, Повторный требуют анализ на слюну… «Чего же судьи ждут? Когда ж повесят Пса? Слышны повсюду голоса. – Какой другой конец возможен для урода?..» Известны нам суды такого рода.

Два друга встретились: «Привет! Кого я вижу!» «Привет, привет!» – «Откуда?» – «Из Парижу!» «Ты был во Франции?» – «Да вот, как видишь, был!» «Ну, расскажи скорей, как жил, куда ходил?» «Признаться, мне жилось в Париже преотменно!» «Ты видел Нотр-Дам? Понравилась ли Сена?» «Я сена не искал. А что до нотр дам, Скажу по совести, что их премного там, И всех мастей! Но только нет, шалишь! Не дам смотреть я послан был в Париж!» «Зачем же ездил ты, приятель, за границу?» «А что тут много говорить, Нам есть чему в Европе поучиться, Чтоб лучшее потом у нас внедрить!» «Какие ж новые ты видел достиженья?» «Что ж… Видел кое-что… К примеру, взять кино: У них в кино разрешено куренье, У нас в кино курить запрещено! А пепельницы там! Оформлены прекрасно! А если бы ты знал, каких я вустриц ел! Постой, куда же ты?» – «Да всё уже мне ясно: Хоть много видел ты, да не туда смотрел!» Таким «мыслителям» зачем бывать в Париже? Их можно посылать куда-нибудь поближе!

К учёной птице – умному Павлину – Хавронья на приём явилась не одна – Хавронья привела с собою Кабана. (Павлин был доктором – умел лечить скотину!) Павлин спросил: «Чем вам помочь, друзья?» «Мой Боров заболел! – ответила Свинья. – Весь день на всех рычит, копытами топочет – Всем угрожает он! Знать ничего не хочет! Доходит дело чуть ли не до драк. Он никаких не терпит возражений И не стесняется в подборе выражений». «Я очень нервным стал!» – заметил мрачный Хряк. Павлин задумался: «Скажите, а бывает, Что и на Льва он голос поднимает?» «Нет, этого пока не замечала я, Со львами вежлив он», – прохрюкала Свинья. «Быть может, он волков и тигров оскорбляет?» «Нет, этого мой Хряк себе не позволяет!» «Ну что ж, – сказал Павлин, – диагноз мой таков: Поскольку ваш супруг не трогает волков, Ни тигров и ни львов, а значит, разумеет, Что голос повышать на сильного не смеет, И перед ними вовремя робеет, – Он, с точки зренья докторов, Здоров!» Знавал я одного начальника такого: На подчинённых брызгал он слюной. «Уволю! Накажу! – кричал он через слово. – Как вы стоите тут передо мной?» Его однажды вызвали, прижали, И у него коленки задрожали: «Простите! – говорит. – Я нервный! Я больной!»

Три паренька по переулку, Играя будто бы в футбол, Туда-сюда гоняли булку И забивали ею гол. Шел мимо незнакомый дядя, Остановился и вздохнул И, на ребят почти не глядя, К той булке руку протянул. Потом, насупившись сердито, Он долго пыль с нее сдувал И вдруг спокойно и открыто При всех ее поцеловал. - Вы кто такой?- спросили дети, Забыв на время про футбол. - Я пекарь!- человек ответил И с булкой медленно ушел. И это слово пахло хлебом И той особой теплотой, Которой налиты под небом Моря пшеницы золотой.

За Бюрократом Смерть пришла, Полдня в приемной прождала, Полдня в приемной просидела, Полдня на очередь глядела, Что все росла, А не редела... И, не дождавшись... померла! "Что-о? Бюрократ сильнее Смерти?" Нет! Но живучи все же, черти!

Белый листик с цифрой красной! Это значит - выходной! Это - солнечный и ясный, Первомайский день весной! Много дней таких желанных В феврале и в ноябре, Красных чисел долгожданных В отрывном календаре! Этим дням ребята рады, Этих чисел ждут они, Потому что все парады Происходят в эти дни. Но средь многих воскресений И особых дней в году Есть обычный день осенний В славном праздничном ряду. Красной цифрой не отмечен Этот день в календаре И флажками не расцвечен Возле дома, на дворе. По одной простой примете Узнаем мы этот день: По идущим в школу детям Городов и деревень, По веселому волненью На лице учеников, По особому смущенью Семилетних новичков... И пускай немало славных Разных дней в календаре, Но один из самых главных - Самый первый в сентябре!

Нельзя воспитывать щенков Посредством крика и пинков. Щенок, воспитанный пинком, Не будет преданным щенком. Ты после грубого пинка Попробуй подзови щенка!

На двух колесах Я качу. Двумя педалями Верчу. За руль держусь, Гляжу вперед — Я знаю: Скоро поворот. Мне предсказал Дорожный знак: Шоссе Спускается в овраг. Качусь На холостом ходу, У пешеходов На виду. Лечу я На своем коне. Насос и клей Всегда при мне. Случится С камерой беда — Я починю ее Всегда! Сверну с дороги, Посижу, Где надо — Латки положу, Чтоб даже крепче, Чем была, Под шину Камера легла. И я опять Вперед качу, Опять Педалями верчу. И снова Уменьшаю ход — Опять Налево поворот!

Крутыми тропинками в горы, Вдоль быстрых и медленных рек, Минуя большие озера, Веселый шагал человек. Четырнадцать лет ему было, И нес он дорожный мешок, А в нем полотенце и мыло Да белый зубной порошок. Он встретить в пути не боялся Ни змей, ни быков, ни собак, А если встречал, то смеялся И сам приговаривал так: "Я вышел из комнаты тесной, И весело дышится мне. Все видеть, все знать интересно, И вот я хожу по стране". Он шел без ружья и без палки Высокой зеленой травой. Летали кукушки да галки Над самой его головой. И даже быки-забияки Мычали по-дружески: "Мм-уу!" И даже цепные собаки Виляли хвостами ему. Он шел по тропам и дорогам, Волков и медведей встречал, Но зверь человека не трогал, А издали только рычал. Он слышал и зверя и птицу, В колючие лазил кусты. Он трогал руками пшеницу, Чудесные нюхал цветы. И туча над ним вместо крыши, А вместо будильника - гром. И все, что он видел и слышал, В тетрадку записывал он. А чтобы еще интересней И легче казалось идти, Он пел, и веселая песня Ему помогала в пути. И окна в домах открывали, Услышав - он мимо идет, И люди ему подпевали В квартирах, садах, у ворот. И весело хлопали дверью И вдруг покидали свой дом. И самые хищные звери Им были в пути нипочем. Шли люди, и было их много, И не было людям числа. За ними по разным дорогам Короткая песенка шла: "Нам путь незнакомый не страшен, Мы смело пройдем ледники! С веселою песенкой нашей Любые подъемы легки!" И я эту песню услышал, Приятеля голос узнал - Без шапки на улицу вышел И песенку эту догнал.

Зайчишка получил от Волка приглашенье Пожаловать к нему с супругой на банкет. Другой бы отписал: «…Примите уверенья… Я нездоров… Мерси… Пардон… Привет…» Но данный Волк, хоть не был гуманистом, На зайцев не рычал, когда встречал, Их не травил в лесу, не трогал в поле чистом, На их поклон поклоном отвечал… Вот почему, польщённый приглашеньем, Сказав Зайчихе: «Причешись! Пойдём!», Придумав громкий тост, предвидя угощенье, И, преисполненный почтенья, Явился Заяц к Волку на приём. Хозяин гостю рад: «Как долго не видались! Да вы поправились!» — «На целый килограмм!» Пока в прихожей зайчики топтались, Хозяин подмигнул зубастым поварам… Я тот банкет описывать не буду. Для полной ясности я лишь сказать могу, Что повара к столу подали блюдо, И это было… заячье рагу! Сравнение моё, быть может, грубовато, Но я имел в виду зайчат в системе НАТО.

Вожак воров и сам матёрый вор, Волк-живодёр Как избежать облавы ни старался, А все ж попался. Теперь над ним свершится приговор, Не избежит преступник наказанья! Свидетели дают Правдивые, прямые показанья: «Зарезал здесь овцу, задрал телёнка тут, А там свалить коня не посчитал за труд...» Улики налицо. Но судьи ждут, Что им убийца скажет в оправданье. «Известно, – начал Волк, – что испокон веков Всегда травили нас, волков, И скверные про нас пускали толки. Заблудится овца у сонных пастухов, Корова пропадёт, все виноваты волки! А волки между тем давным-давно Не могут видеть кровь, не могут слышать стоны, На травку перешли и на зерно, Сменили стол мясной на овощной – зелёный. А если иногда то там, то тут Ягнёнка одного, другого задерут, Так только с целью самообороны... Надеюсь я на объективный суд!..» И порешили судьи тут: Дать Волку выговор и не лишать свободы, Раз изменился нрав у всей его породы. Но вот прошли уж годы, Как огласили этот приговор, А волки нападают до сих пор Всё на стада, а не на огороды!

На птичий двор Ворона залетела И села На забор. Сидит и каркает: «Кра-кра! Близка пора: Лишатся гуси пуха и пера! А петухи ослепнут и оглохнут. Их перережут и съедят! И хоть наседки выведут цыплят – Цыплята эти передохнут!» Воронье карканье услышал умный Гусь: «Я слушаю тебя, Ворона, и дивлюсь: Ужели для того ты всякий вздор болтаешь, Чтоб в нашем птичнике из всех гусынь и кур До смерти запугать двух-трёх пернатых дур? Как будто ты не знаешь, Что в этой стороне Нет веры ни тебе, ни всей твоей родне!…» «Хочу и каркаю. Твоё какое дело?!» «Ну, если ты уж каркать захотела, Так лучше бы за океан летела, Любое карканье там, говорят, в цене!» Читал я тут на днях заморскую газету И сразу по перу узнал Ворону эту.

Я приехал на Кавказ, Сел на лошадь в первый раз. Люди вышли на крылечко, Люди смотрят из окна - Я схватился за уздечку, Ноги сунул в стремена. - Отойдите от коня И не бойтесь за меня! Мне навстречу гонят стадо. Овцы блеют, Бык мычит. - Уступать дорогу надо!- Пастушонок мне кричит. Уши врозь, дугою ноги, Лошадь стала на дороге. Я тяну ее направо - Лошадь пятится в канаву. Я галопом не хочу, Но приходится - Скачу. А она раскована, На ней скакать рискованно. Доскакали до ворот, Встали задом наперед. - Он же ездить не умеет!- Удивляется народ.- Лошадь сбросит седока, Хвастуна и чудака. - Отойдите от коня И не бойтесь за меня! По дороге в тучах пыли Мне навстречу две арбы. Лошадь в пене, Лошадь в мыле, Лошадь встала на дыбы. Мне с арбы кричат: - Чудак, Ты слетишь в канаву так! Я в канаву не хочу, Но приходится - Лечу. Не схватился я за гриву, А схватился за крапиву. - Отойдите от меня, Я не сяду больше на эту лошадь!

Один Гигант районного масштаба Прославился на всю округу тем, Что на любую из насущных тем Мог прочитать доклад – на пять минут хотя бы, Но мог и растянуть на пять часов подряд – За счёт цитат… Вот как-то при одном из выступлений, Уже почти кончая свой доклад Набором исторических сравнений, Гигант запнулся… Люди говорят, Что как бедняга ни старался, Как за стакан с водой ни брался, Но как дойдёт до места: «…фараон, По имени Тутанхамон…» – На этом слове спотыкался, Произносил невнятно первый слог, А три других совсем сказать не мог. Так фараон безвестным и остался! А виноват Во всём был аппарат И тот, кто сочинил сей каверзный доклад, Кто в глубине души таил надежду, Что выведет на свет невежду! По мне, уж если прибегаешь К чужим и мыслям и трудам, – О чём с трибуны «докладаешь», Ты заучи хоть по складам!

Союз нерушимый республик свободных Сплотила навеки Великая Русь. Да здравствует созданный волей народов Единый, могучий Советский Союз! Славься, Отечество наше свободное, Дружбы народов надёжный оплот! Партия Ленина — сила народная Нас к торжеству коммунизма ведёт! Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, И Ленин великий нам путь озарил: На правое дело он поднял народы, На труд и на подвиги нас вдохновил! Славься, Отечество наше свободное, Дружбы народов надёжный оплот! Партия Ленина — сила народная Нас к торжеству коммунизма ведёт! В победе бессмертных идей коммунизма Мы видим грядущее нашей страны, И Красному знамени славной Отчизны Мы будем всегда беззаветно верны! Славься, Отечество наше свободное, Дружбы народов надёжный оплот! Партия Ленина — сила народная Нас к торжеству коммунизма ведёт!

Расхвасталась дурная Голова Перед Ногами, что под ней шагали. И работяги Ноги услыхали Обидные, надменные слова: «Я, Голова, Ногами управляю, А это значит, я руковожу! Пойдут они тогда, когда я пожелаю, Свернут они туда, куда я прикажу!» В ответ на это Ноги Вдруг взяли и споткнулись на дороге О камень, что лежал в траве. И в тот же миг на Голове Такая шишка появилась, Такая дуля налилась, Что Голова потом два месяца лечилась И задаваться зареклась… Не красит человек любой служебный пост, Когда тот человек не скромен и не прост.

В глухую ночь, В холодный мрак Посланцем белых банд Переходил границу враг - Шпион и диверсант. Он полз ужом на животе, Он раздвигал кусты, Он шел на ощупь в темноте И обошел посты. По свежевыпавшей росе Некошеной травой Он вышел утром на шоссе Тропинкой полевой. И в тот же самый ранний час Из ближнего села Учиться в школу, в пятый класс, Друзей ватага шла. Шли десять мальчиков гуськом По утренней росе, И каждый был учеником И ворошиловским стрелком, И жили рядом все. Они спешили на урок, Но тут случилось так: На перекрестке двух дорог Им повстречался враг. - Я сбился, кажется, с пути И не туда свернул!- Никто из наших десяти И глазом не моргнул. - Я вам дорогу покажу! - Сказал тогда один. Другой сказал:- Я провожу. Пойдемте, гражданин. Сидит начальник молодой, Стоит в дверях конвой, И человек стоит чужой - Мы знаем, кто такой. Есть в пограничной полосе Неписаный закон: Мы знаем все, мы знаем всех - Кто я, кто ты, кто он.

У меня печальный вид - Голова моя болит, Я чихаю, я охрип. Что такое? Это - грипп. Не румяный гриб в лесу, А поганый грипп в носу! В пять минут меня раздели, Стали все вокруг жалеть. Я лежу в своей постели - Мне положено болеть. Поднялась температура, Я лежу и не ропщу - Пью соленую микстуру, Кислой горло полощу. Ставят мне на грудь горчичник, Говорят: "Терпи, отличник!" После банок на боках Кожа в синих пятаках. Кот Антошка прыг с окошка На кровать одним прыжком. - Хочешь, я тебе, Антошка, Нос засыплю порошком? Кот Антошка выгнул спину И мурлычет мне в ответ: "Прибегать к пенициллину? Мне? Коту? С таких-то лет?!" Я коту не возражаю - Бесполезно возражать, Я лежу, соображаю, Сколько мне еще лежать? День лежу, второй лежу, Третий - в школу не хожу. И друзей не подпускают,- Говорят, что заражу!.. Эх, подняться бы сейчас И войти в четвертый класс: "Зоя Павловна, ответьте, Что тут нового у вас? Зоя Павловна, ответьте!.." Зоя Павловна молчит... Я на Марс лечу в ракете... На меня медведь рычит... - Как дела, неугомонный? Как здоровье? Спишь, больной? Это - лечащий, районный Врач склонился надо мной.

С обугленным стволом напротив дома Столетний дуб вершину поднимал. Не раз в грозу он под раскаты грома Удары молний грудью принимал. Но кто-то вдруг решил, что ствол могучий Лишь портит вид из дачного окна. И старый дуб срубил он, чтобы лучше Калитка в сад была ему видна. Но грянул гром, И дом с пристройкой вместе От молнии в грозу сгорел дотла. Та молния в ту ночь на прежнем месте Громоотвод привычный не нашла…

Две потаскушки – Ложь и Клевета, Явились в некий Дом согласно приглашеньям. С подчёркнуто-особым отношеньем Сажают их, двоих, на лучшие места И говорят в лицо: – Без вас нам не прожить! Могли бы вы нам службу сослужить? – Ну, что ж! – На это отвечает Ложь, – Когда правители чего-нибудь боятся И чёрные дела по воле их творятся, Не в первый раз Они на помощь призывают нас. Мы говорим на многих языках, Держа печать и микрофон в руках, Мы выступаем в самом разном стиле, В любых обличьях. Лишь бы нам платили!.. Контракт подписан. Разработан план. Пакует Клевета дорожный чемодан: – Я еду в Бонн, потом лечу в Мадрид! – А я в Женеву! – Ложь ей говорит. И закипела тут работа: Идут в набор статьи, печатаются фото, Ползут потоки лжи по радио в эфир. Ложь на трибуне. Клевета в газете. За фактом факт – всё в искажённом свете! Боясь войны, живёт в тревоге мир… Но есть ещё и Правда на планете! Когда она в бою – она всегда сильней! И Ложь и Клевета бессильны перед ней!

К начальнику явился подчинённый И заявленье положил на стол. Престранной просьбой очень удивлённый, Начальник вслух прошение прочёл. А эта просьба излагалась так: «Прошу меня уволить. Я – дурак». Был сух и строг начальника ответ: «Нам лучше знать, дурак вы или нет». Из кабинета подчинённый вышел. И обратился с той же просьбой выше. Здесь на прошенье был ответ таков: «У нас в системе нету дураков!» «Но я – дурак! И самый настоящий! Прошу меня освободить от дел!» «А нам виднее!» – Бас руководящий Из-за стола угрюмо прогудел. Настойчив был дурак самокритичный, Он про себя сказал: «Не унывай! Ты – феномен. Твой случай не типичный! Ходи. Пиши. И дальше пробивай!» Во всех инстанциях он побывал с прошеньем И был освобождён. Однако… с повышеньем!

Изнемогая от тяжелых ран, К своим трущобам отступал Кабан. В чужие вторгся он владенья, Но был разбойнику отпор достойный дан, Как поднялось лесное населенье… Сороке довелось в ту пору пролетать Над полем боевых событий. И – кто бы ожидал такой сорочьей прыти! – Сорока, сев на ель, вдруг стала стрекотать: «Так, так его! Так, так! Гоните Кабана! Мне с дерева видней – он не уйдет далёко! Я помогу, коль помощь вам нужна. А вы ещё разок ему поддайте сбоку!» «Дивлюсь я на тебя. Ты только прилетела, – Сказал Сороке Воробей, – А стрекотней своей, ей-ей, Всем надоесть уже успела!» «Скажи, мой свет, – Сорока Воробью в ответ, – Что толку, если б я молчала? А тут придет конец войне – Глядишь, и вспомнят обо мне Да скажут где-нибудь: «Сорока воевала!…» Сороке выдали медаль. А жаль!

«Красиво ты живешь, Любезная сестрица! – Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь. – На чем ты ешь и пьешь, На чем сидишь, Куда ни глянешь – все из-за границы!» – «Ах, если б, душенька, ты знала, – Со вздохом Крыса отвечала, – Я вечно что-нибудь ищу! Я день-деньской в бегах за заграничным – Все наше кажется мне серым и обычным, Я лишь заморское к себе в нору тащу Вот волос из турецкого дивана! Вот лоскуток персидского ковра! А этот нежный пух достали мне вчера – Он африканский. Он от Пеликана!» – «А что ты ешь? – спросила Крысу Мышь – Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!» – «Ах, душенька! – ей Крыса отвечала. – Тут на меня ничем не угодишь! Вот разве только хлеб я ем и сало!..» Мы знаем, есть еще семейки, Где наше хают и бранят, Где с умилением глядят На заграничные наклейки... А сало... русское едят!

Крест-накрест белые полоски На окнах съежившихся хат. Родные тонкие березки Тревожно смотрят на закат. И пес на теплом пепелище, До глаз испачканный в золе. Он целый день кого-то ищет И не находит на селе. Накинув драный зипунишко, По огородам, без дорог, Спешит, торопится парнишка По солнцу, прямо на восток. Никто в далекую дорогу Его теплее не одел, Никто не обнял у порога И вслед ему не поглядел, В нетопленой, разбитой бане, Ночь скоротавши, как зверек, Как долго он своим дыханьем Озябших рук согреть не мог! Но по щеке его ни разу Не проложила путь слеза, Должно быть, слишком много сразу Увидели его глаза. Все видевший, на все готовый, По грудь проваливаясь в снег, Бежал к своим русоголовый Десятилетний человек. Он знал, что где-то недалече, Быть может, вон за той горой, Его, как друга, в темный вечер Окликнет русский часовой. И он, прижавшийся к шинели, Родные слыша голоса, Расскажет все, на что глядели Его недетские глаза.

Я сегодня на коне - Улыбнулось счастье мне: В новых джинсах я хожу, Свысока на всех гляжу - Я по-модному одет В мелкорубчатый вельвет! Иностранное клеймо Говорит за все само: Чей товар и чья страна - Фирма издали видна! Вышел в классе я к доске. Встал. Стою с мелком в руке. А учитель щурит глаз: - Что такое? "Вас ист дас?" - Неужели,- шепчет класс,- Непонятно, "вас ист дас"? Это импорт! Первый сорт! Иванов одет, как лорд! Только Пузикова Лада Прошептала: - Иванов, Что тебе на свете надо, Кроме импортных штанов?

Нет ничего гнуснее Лжи, – Но то, что это Ложь, – попробуй докажи! Прошёл по лесу слух, что будто Заяц – вор. (Что он украл – не ясно до сих пор!) Напрасно Заяц наш пытался оправдаться: «Что я украл? Когда и у кого? Всё это ложь! Вы разберитесь, братцы!» Никто не захотел за экспертизу браться – У всех хватало дела своего… Косой дошёл до Льва. Тот, видно, был не в духе, В пол-уха выслушал Косого и сказал: «Уж лучше ты признайся, Лопоухий, Когда не крал, то что без спросу взял?» И где теперь ни появись Зайчишка, Все говорят: «Ну, как дела, Воришка?»

В доме восемь дробь один У заставы Ильича Жил высокий гражданин, По прозванью Каланча, По фамилии Степанов И по имени Степан, Из районных великанов Самый главный великан. Уважали дядю Степу За такую высоту. Шел с работы дядя Степа — Видно было за версту. Лихо мерили шаги Две огромные ноги: Сорок пятого размера Покупал он сапоги. Он разыскивал на рынке Величайшие ботинки, Он разыскивал штаны Небывалой ширины. Купит с горем пополам, Повернется к зеркалам — Вся портновская работа Разъезжается по швам! Он через любой забор С мостовой глядел во двор. Лай собаки поднимали: Думали, что лезет вор. Брал в столовой дядя Степа Для себя двойной обед. Спать ложился дядя Степа — Ноги клал на табурет. Сидя книги брал со шкапа. И не раз ему в кино Говорили: — Сядьте на пол, Вам, товарищ, все равно! Но зато на стадион Проходил бесплатно он: Пропускали дядю Степу — Думали, что чемпион. От ворот и до ворот Знал в районе весь народ, Где работает Степанов, Где прописан, Как живет, Потому что всех быстрее, Без особенных трудов Он снимал ребятам змея С телеграфных проводов. И того, кто ростом мал, На параде поднимал, Потому что все должны Видеть армию страны. Все любили дядю Степу, Уважали дядю Степу: Был он самым лучшим другом Всех ребят со всех дворов. Он домой спешит с Арбата. — Как живешь?— кричат ребята. Он чихнет — ребята хором: — Дядя Степа, будь здоров! Дядя Степа утром рано Быстро вскакивал с дивана, Окна настежь открывал, Душ холодный принимал. Чистить зубы дядя Степа Никогда не забывал. Человек сидит в седле, Ноги тащит по земле — Это едет дядя Степа По бульвару на осле. — Вам,— кричат Степану люди,— Нужно ехать на верблюде! На верблюде он поехал — Люди давятся со смеха: — Эй, товарищ, вы откуда? Вы раздавите верблюда! Вам, при вашей вышине, Нужно ехать на слоне! Дяде Степе две минуты Остается до прыжка. Он стоит под парашютом И волнуется слегка. А внизу народ хохочет: Вышка с вышки прыгать хочет! В тир, под низенький навес, Дядя Степа еле влез. — Разрешите обратиться, Я за выстрелы плачу. В этот шар и в эту птицу Я прицелиться хочу! Оглядев с тревогой тир, Говорит в ответ кассир: — Вам придется на колени, Дорогой товарищ, встать — Вы же можете мишени Без ружья рукой достать! До утра в аллеях парка Будет весело и ярко, Будет музыка греметь, Будет публика шуметь. Дядя Степа просит кассу: — Я пришел на карнавал. Дайте мне такую маску, Чтоб никто не узнавал! — Вас узнать довольно просто,— Раздается дружный смех,— Мы узнаем вас по росту: Вы, товарищ, выше всех! Что случилось? Что за крик? — Это тонет ученик! Он упал с обрыва в реку — Помогите человеку! На глазах всего народа Дядя Степа лезет в воду. — Это необыкновенно!— Все кричат ему с моста.— Вам, товарищ, по колено Все глубокие места! Жив, здоров и невредим Мальчик Вася Бородин. Дядя Степа в этот раз Утопающего спас. За поступок благородный Все его благодарят. — Попросите что угодно,— Дяде Степе говорят. — Мне не нужно ничего — Я задаром спас его! Паровоз летит, гудит, Машинист вперед глядит. Машинист у полустанка Кочегару говорит: — От вокзала до вокзала Сделал рейсов я немало, Но готов идти на спор — Это новый семафор. Подъезжают к семафору. Что такое за обман? Никакого семафора — У пути стоит Степан. Он стоит и говорит: — Здесь дождями путь размыт. Я нарочно поднял руку — Показать, что путь закрыт. Что за дым над головой? Что за гром по мостовой? Дом пылает за углом, Сто зевак стоят кругом. Ставит лестницы команда, От огня спасает дом. Весь чердак уже в огне, Бьются голуби в окне. На дворе в толпе ребят Дяде Степе говорят: — Неужели вместе с домом Наши голуби сгорят? Дядя Степа с тротуара Достает до чердака. Сквозь огонь и дым пожара Тянется его рука. Он окошко открывает. Из окошка вылетают Восемнадцать голубей, А за ними — воробей. Все Степану благодарны: Спас он птиц, и потому Стать немедленно пожарным Все советуют ему. Но пожарникам в ответ Говорит Степанов: — Нет! Я на флот служить пойду, Если ростом подойду. В коридоре смех и шепот, В коридоре гул речей. В кабинете — дядя Степа На осмотре у врачей. Он стоит. Его нагнуться Просит вежливо сестра. — Мы не можем дотянуться! Объясняют доктора.— Все, от зрения до слуха, Мы исследуем у вас: Хорошо ли слышит ухо, Далеко ли видит глаз. Дядю Степу осмотрели, Проводили на весы И сказали: — В этом теле Сердце бьется, как часы! Рост велик, но ничего — Примем в армию его! Но вы в танкисты не годитесь: В танке вы не поместитесь! И в пехоту не годны: Из окопа вы видны! С вашим ростом в самолете Неудобно быть в полете: Ноги будут уставать — Вам их некуда девать! Для таких, как вы, людей Не бывает лошадей, А на флоте вы нужны — Послужите для страны! — Я готов служить народу,— Раздается Степин бас,— Я пойду в огонь и воду! Посылайте хоть сейчас! Вот прошли зима и лето. И опять пришла зима. — Дядя Степа, как ты? Где ты? Нету с моря нам ответа, Ни открытки, ни письма... И однажды мимо моста К дому восемь дробь один Дядистепиного роста Двигается гражданин. Кто, товарищи, знаком С этим видным моряком? Он идет, Скрипят снежинки У него под каблуком. В складку форменные брюки, Он в шинели под ремнем. В шерстяных перчатках руки, Якоря блестят на нем. Вот моряк подходит к дому, Всем ребятам незнакомый. И ребята тут ему Говорят: — А вы к кому? Дядя Степа обернулся, Поднял руку к козырьку И ответил: — Я вернулся. Дали отпуск моряку. Ночь не спал. Устал с дороги. Не привыкли к суше ноги. Отдохну. Надену китель. На диване посижу, После чая заходите — Сто историй расскажу! Про войну и про бомбежку, Про большой линкор «Марат», Как я ранен был немножко, Защищая Ленинград. И теперь горды ребята — Пионеры, октябрята,— Что знакомы с дядей Степой, С настоящим моряком. Он домой идет с Арбата. — Как живешь?— кричат ребята. И теперь зовут ребята Дядю Степу Маяком.

Жил в Москве Степан Степанов Знатный милиционер. А теперь Степан Степанов — Рядовой пенсионер. Ветеран в годах немалых, Человек уже седой. Изо всех людей бывалых Все же самый молодой. Не сидит Степанов дома, Не глядит весь день в окно И не ищет он знакомых, Чтоб сразиться в домино. Чем же занят дядя Степа, Детства нашего герой? Как и прежде, дядя Степа Крепко дружит с детворой. Взять, к примеру, стадион — Где ребята, там и он! В зоопарк ребят ведут — Дядю Степу дети ждут. Вот своим широким шагом Через площадь он идет. А вокруг детей ватага — Любознательный народ. — Расскажите, дядя Степа, Как живет ваш сын Егор? — Покажите, дядя Степа, Как глядеть через забор?— Дядя Степа рад стараться: — Покажу! Смотрите, братцы!.. — Он не знает чувства меры,— Говорят пенсионеры. — Дядя Степа и сейчас Хочет быть моложе нас! _____ Разве что-то есть на свете, Что надолго можно скрыть? Пятиклассник Рыбкин Петя Потихоньку стал курить. У парнишки к сигаретам Так и тянется рука. Отстает по всем предметам, Не узнать ученика! Начал кашлять дурачок. Вот что значит — табачок! Дядя Степа брови хмурит: — Кто из вас, ребята, курит? Я курящих не терплю! Сам здоровье не гублю! Вы — сознательный народ! Тот, кто курит, шаг вперед! За себя один в ответе, Покраснев при всех как рак, Пятиклассник Рыбкин Петя Сделал требуемый шаг. Что тут много говорить? — Обещаю не курить! Подмигнул Степанов детям, Руку мальчику пожал... Знают все, что Рыбкин Петя Слово данное сдержал. _____ Высоту берет пехота — В наступлении войска. Как лягушку, из болота Кто-то тянет «языка». Даже девочкам не спится, Им, медсестрам, не до сна... То идет игра «Зарница» — Не военная война. Дядя Степа на пригорке Да еще на бугорке Наблюдает взглядом зорким За сраженьем вдалеке. Подбежал Вертушкин Митя, Просит взводный командир: — Дядя Степа! Хоть пригнитесь! Вы ж такой ориентир! Дядя Степа улыбнулся, Но послушался — пригнулся. Видит бывший старшина: Хоть играют, а война! _____ Окружили дядю Степу, Прямо в штаб ведут его: — Признавайтесь, дядя Степа, Вы «болели» за кого? — Я не буду отвечать, Мне положено молчать. Я задержан. Я в плену. Ни словечка не сболтну! _____ Как-то утром дядю Степу Повстречали во дворе; — Вы куда? — Лечу в Европу! Дома буду в сентябре. Есть билет и есть путевка, Самолет Москва — Париж. Отказаться ведь неловко: И не хочешь — полетишь! Все заходят в самолет: — Ну, вези, Аэрофлот! Дядя Степа в кресло сел, Пристегнулся. Завтрак съел. Только в руки взял газету — Что такое? Прилетел! На три точки приземлился И в Париже очутился. Башню Эйфеля в Париже Дядя Степа посетил. «Вы, конечно, чуть пониже!» — Переводчик пошутил. В старой ратуше туристов Принимал почтенный мэр, За Париж бокал искристый Поднял наш пенсионер. Сидя рядом с партизаном, О Москве поговорил, Двум рабочим-ветеранам По матрешке подарил. Дядю Степу приглашали И в музей, и в ресторан И повсюду представляли: «Это — русский великан!» И однажды, с чемоданом Сквозь рентген пройдя сперва, Сел турист Степан Степанов В самолет Париж — Москва. У окошка в кресло сел. Пристегнулся. Завтрак съел. Только взялся за газету — Что такое? Прилетел! — Как леталось, дядя Степа? — Как здоровье? — Как Европа?— А Степанов всем в ответ: — Лучше дома — места нет! _____ В пятом классе сбор отряда. Всем на сбор явиться надо! Объявляется аврал: Дядя Степа захворал! Дядя Степа простудился И в кровати очутился. А друзья уж тут как тут: Те вошли, а эти ждут... Кто несет ему варенье, Кто свое стихотворенье, Кто заваривает чай: — Дядя Степа! Вот малина, Пейте вместо аспирина! — Дядя Степа! Не скучай!.. И, растрогана вниманьем, Благодарности полна, Всех встречает тетя Маня — Дядистепина жена. Не прошло еще недели, Дядя Степа встал с постели, Вышел в пятницу во двор, А навстречу сын Егор. Повстречались сын с отцом, Каждый смотрит молодцом! — Можешь нас поздравить с дочкой! Космонавт отцу сказал... Надо здесь поставить точку. Дядя Степа дедом стал! Ветеран Степан Степанов, Если здраво посмотреть, Должен поздно или рано, К сожаленью, умереть. Удивительное дело: День за днем, за годом год, Столько весен пролетело, А Степанов все живет! Он и пенсию имеет, И преклонные года, Но уже не постареет Ни за что и никогда! Те, кто знал его когда-то И ходил с ним в детский сад, Те сегодня бородаты И знакомят с ним внучат. Дядя Степа с ними дружит — Он ребятам верно служит И готов всегда, везде Им помочь в любой беде. Знают взрослые и дети, Весь читающий народ, Что, живя на белом свете, Дядя Степа не умрет!

Кто не знает дядю Степу? Дядя Степа всем знаком! Знают все, что дядя Степа Был когда-то моряком. Что давно когда-то жил он У заставы Ильича. И что прозвище носил он: Дядя Степа — Каланча. И сейчас средь великанов, Тех, что знает вся страна, Жив-здоров Степан Степанов — Бывший флотский старшина. Он шагает по району От двора и до двора, И опять на нем погоны, С пистолетом кобура. Он с кокардой на фуражке, Он в шинели под ремнем, Герб страны блестит на пряжке — Отразилось солнце в нем! Он идет из отделенья, И какой-то пионер Рот раскрыл от изумленья: «Вот так ми-ли-ци-о-нер!» Дядю Степу уважают Все, от взрослых до ребят, Встретят — взглядом провожают И с улыбкой говорят: — Да-а! Людей такого роста Встретить запросто не просто! Да-а! Такому молодцу Форма новая к лицу! Если встанет на посту, Все увидят за версту! Возле площади затор — Поломался светофор: Загорелся желтый свет, А зеленого все нет... Сто машин стоят, гудят — С места тронуться хотят. Три, четыре, пять минут Им проезда не дают. Тут сотруднику ОРУДа Дядя Степа говорит: — Что, братишка, дело худо? Светофор-то не горит! Из стеклянной круглой будки Голос слышится в ответ: — Мне, Степанов, не до шутки! Что мне делать, дай совет! Рассуждать Степан не стал — Светофор рукой достал, В серединку заглянул, Что-то где-то подвернул... В то же самое мгновенье Загорелся нужный свет. Восстановлено движенье, Никаких заторов нет! Нам ребята рассказали, Что Степана с этих пор Малыши в Москве прозвали: Дядя Степа — Светофор. Что случилось? На вокзале Плачет мальчик лет пяти. Потерял он маму в зале. Как теперь ее найти? Все милицию зовут, А она уж тут как тут! Дядя Степа не спеша Поднимает малыша, Поднимает над собою, Над собой и над толпою Под высокий потолок: — Посмотри вокруг, сынок! И увидел мальчик: прямо, У аптечного ларька, Утирает слезы мама, Потерявшая сынка. Слышит мама голос Колин: — Мама! Мама! Вот где я!— Дядя Степа был доволен: «Не распалася семья!» Шел из школы ученик — Всем известный озорник. Он хотел созорничать, Но не знал, с чего начать. Шли из школы две подружки — В белых фартуках болтушки. В сумках — книжки и тетрадки, А в тетрадках все в порядке. Вдруг навстречу озорник, В ранце — с двойками дневник, Нет эмблемы на фуражке, И ремень уже без пряжки. Не успели ученицы От него посторониться — Он столкнул их прямо в грязь, Над косичками смеясь. Ни за что он их обидел У прохожих на виду, А потом трамвай увидел — Прицепился на ходу. На подножку встал ногой, Машет в воздухе другой! Он не знал, что дядя Степа Видит все издалека. Он не знал, что дядя Степа Не простит озорника. От дверей универмага Дядя Степа — в тот же миг Сделал три огромных шага Через площадь напрямик. На трамвайном повороте Снял с подножки сорванца: — Отвечайте: где живете? Как фамилия отца? С постовым такого роста Спорить запросто не просто. На реке и треск и гром — Ледоход и ледолом. Полоскала по старинке Бабка в проруби простынки. Треснул лед — река пошла, И бабуся поплыла. Бабка охает и стонет: — Ой, белье мое утонет! Ой! Попала я в беду! Ой, спасите! Пропаду! Дядя Степа на посту — Он дежурит на мосту. Дядя Степа сквозь туман Смотрит вдаль, как капитан. Видит — льдина. А на льдине Плачет бабка на корзине. Не опишешь, что тут было! Дядя Степа — руки вниз, Перегнувшись за перила, Как над пропастью повис. Он успел схватить в охапку Перепуганную бабку, А старуха — за корзину: — Я белье свое не кину! Дядя Степа спас ее, И корзину, и белье. Шли ребята мимо зданья, Что на площади Восстанья, Вдруг глядят — стоит Степан, Их любимый великан! Все застыли в удивленье: — Дядя Степа! Это вы? Здесь не ваше отделенье И не ваш район Москвы! Дядя Степа козырнул, Улыбнулся, подмигнул: — Получил я пост почетный!— И теперь на мостовой, Там, где дом стоит высотный, Есть высотный постовой! Как натянутый платок, Гладко залитый каток. На трибунах все встают: Конькобежцам старт дают. И они бегут по кругу, А болельщики друг другу Говорят: — Гляди! Гляди! Самый длинный впереди! Самый длинный впереди, Номер «восемь» на груди! Тут один папаша строгий Своего спросил сынка: — Вероятно, эти ноги У команды «Спартака»? В разговор вмешалась мама: — Эти ноги у «Динамо». Очень жаль, что наш «Спартак» Не догонит их никак! В это время объявляют: Состязаниям конец. Дядю Степу поздравляют: — Ну, Степанов! Молодец! Дядей Степою гордится Вся милиция столицы: Степа смотрит сверху вниз, Получает первый приз. Дяде Степе, как нарочно, На дежурство надо срочно. Кто сумел бы по пути Постового подвезти? Говорит один водитель, Молодой автолюбитель: — Вас подбросить к отделенью Посчитал бы я за честь, Но, к большому сожаленью, Вам в «Москвич» мой не залезть! — Эй, Степанов! Я подкину,— Тут другой шофер позвал.— Залезай ко мне в машину — В многотонный самосвал! В «Детском мире» — магазине, Где игрушки на витрине,— Появился хулиган. Он салазки опрокинул. Из кармана гвоздик вынул, Продырявил барабан. Продавец ему: — Платите!— Он в ответ: — Не заплачу! — В отделение хотите?— Отвечает: — Да, хочу! Только вдруг у хулигана Сердце екнуло в груди: В светлом зеркале Степана Он увидел позади. — В отделение хотите? — Что вы! Что вы! Не хочу! — Деньги в кассу заплатите! — Сколько нужно? Заплачу! Постовой Степан Степанов Был грозой для хулиганов. Как-то утром, в воскресенье, Вышел Степа со двора. Стоп! Ни с места! Нет спасенья: Облепила детвора. На начальство смотрит Витя, От смущенья морщит нос: — Дядя Степа! Извините! — Что такое? — Есть вопрос! Почему, придя с Балтфлота, Вы в милицию пошли? Неужели вы работу Лучше этой не нашли? Дядя Степа брови хмурит, Левый глаз немного щурит, Говорит: — Ну что ж, друзья! На вопрос отвечу я! Я скажу вам по секрету, Что в милиции служу Потому, что службу эту Очень важной нахожу! Кто с жезлом и с пистолетом На посту зимой и летом? Наш советский постовой — Это — тот же часовой! Ведь недаром сторонится Милицейского поста И милиции боится Тот, чья совесть не чиста. К сожалению, бывает, Что милицией пугают Непослушных малышей. Как родителям не стыдно? Это глупо и обидно! И когда я слышу это, Я краснею до ушей... У ребят второго класса С дядей Степой больше часа Продолжался разговор. И ребята на прощанье Прокричали: — До свиданья! До свиданья! До свиданья! Дядя Степа — Светофор!

Я, друзья, скажу вам сразу: Эта книжка — по заказу. Я приехал в детский сад, Выступаю у ребят. «Прочитайте «Дядю Степу»,— Хором просит первый ряд. Прочитал ребятам книжку, Не успел на место сесть, Поднимается парнишка: «А у Степы дети есть?» Что скажу ему в ответ? Тяжело ответить: нет. Я стихи про дядю Степу Начал много лет назад И нигде про дядю Степу Не сказал, что он женат. Что однажды он влюбился, Выбрал девушку одну, И на Манечке женился, И домой привел жену... _____ Что стряслось в родильном доме В этот зимний день с утра! Это с кем гостей знакомят Сестры, няни, доктора? В светлой, солнечной палате, Возле мамы, на кровати, На виду у прочих мам, Спит ребенок небывалый, Не малыш, а целый малый — Полных восемь килограмм! По палатам слышен шепот, Слышен громкий разговор: — Родился у дяди Степы Сын по имени Егор! На седьмое отделенье В адрес папы-старшины Направляет поздравленья Вся милиция страны. Поступают телеграммы: «Что за новый Геркулес?», «Уточните килограммы», «Подтвердите точный вес». Поздравляет город Горький Октябрята-малыши: «Дяде Степе и Егорке Наш привет от всей души». Поздравляют дядю Степу И Ташкент и Севастополь, Малышу подарок шлет Боевой Балтийский флот. Поздравленья в отделенье Почтальон носить устал. Дядя Степа от волненья Заикаться даже стал. _____ Богатырь, а не ребенок! Как не верить чудесам? Вырастает из пеленок Не по дням, а по часам. Вот уж ест кисель он с ложки, Говорит: «Агу, ага...» Вот уже он встал на ножки, Сделал первых два шага. Вот уже стоит Егорка У доски с мелком в руке, Вот и первая пятерка У Егорки в дневнике... По часам он спать ложится, Указания не ждет. Если даже что-то снится — В семь утра Егор встает. В зной, в мороз ли — все равно Раскрывает он окно. Быстро делает зарядку, Ест на завтрак яйца всмятку, Пять картофельных котлет, Два стакана простокваши И тарелку манной каши — Каша тоже не во вред! _____ Про Степанова Егора Слух разнесся очень скоро: Мальчугану десять лет, Но у малого ребенка Не по возрасту силенка, Не ребенок, а атлет! Среди тысяч малышей Нет подобных крепышей. Назревает где-то ссора, Переходит в драку спор — Нет ни драки, ни раздора, Если рядышком Егор. Хоть и ростом не в отца — Не обидишь молодца: Он кладет на две лопатки В школе лучшего борца — Чемпиона по борьбе Из седьмого класса «Б». Дядя Степа рад и горд, Что сынишка любит спорт. _____ Раз в снегу застряла «Волга», Буксовала очень долго, Буксовала б до сих пор — Не заметь ее Егор. За рулем водитель косо Смотрит с грустью под колеса, Про себя бормочет зло: «Вот беда, как занесло!» Подошел Егорка сзади И помог чужому дяде: Уперся в забор ногой, Поднажал разок-другой... Дядя очень удивился, Дал сигнал и покатился! _____ По траве скользят ботинки, В синеве орлы парят. Растянулся по тропинке Туристический отряд. Всем в походе трудновато — Все идут не налегке, И лежат не пух и вата В пионерском рюкзаке. В гору движется гора Всевозможного добра — Это тащит наш Егорка Две палатки, два ведерка И дровишки для костра. Нагрузил он столько клади, Что ни спереди, ни сзади Не признаете его. Что поделать, раз в отряде Нет сильнее никого! _____ День за днем, из года в год Дядистепин сын растет. Краснощек, широк в плечах, Ходит в первых силачах. Коренаст и мускулист Всеми признанный штангист. Первый день соревнованья. В зале слышится: «Вниманье! Выступает «средний вес»!» На помост Егор выходит, Люди глаз с него не сводят, Проявляют интерес. В этом зале не впервые Бьют рекорды мировые — И медали золотые Выдаются мастерам. В этот раз рекорд Европы Бьет сынишка дяди Степы: Поднимает, Выжимает... Триста тридцать килограмм! От такой большой удачи Дядя Степа чуть не плачет, Шепчет на ухо жене: — Я, Маруся, как во сне... Чемпиону сразу дали Золотые две медали. Позвонили из газет: Срочно требуют портрет. Два заморских репортера Просят вежливо Егора На вопросы дать ответ. — Сколько лет вам? — Двадцать лет. — Ваше главное желанье? — Получить образованье. — Кем же вы хотите стать? — Между звездами летать! Улыбнулись репортеры: — Вы умеете мечтать? — Да!— сказал Егор.— Умею. Отказать себе не смею! Так мечтает вся страна, Вся семья большая наша... Познакомьтесь, мой папаша — Милицейский старшина! Репортеры поклонились, По-английски извинились И, закрыв магнитофон, Быстро выбежали вон. _____ Порт открыт международный — Порт воздушный, а не водный. Новый аэровокзал. Пассажиров полный зал. Через каждую минуту Отлетают корабли — Тот в Гавану, тот в Калькутту, На другой конец земли. Как небесные принцессы, Пробегают стюардессы. Пограничная охрана На своих стоит постах: Ставит штампы в иностранных И в советских паспортах. У людей в руках билеты, И букеты, и пакеты. Громкий говор. Шутки. Смех. Только это не туристы, А гимнасты, и штангисты, И, конечно, футболисты — Мы отлично знаем всех! Все они по именам С детских лет знакомы нам... Провожают мамы, папы, Дяди Коли, тети Капы, Внуки, дочки, сыновья — Есть у каждого семья! На прощанье все подряд Вперемешку говорят: — Побежишь — не оступись, Прибежишь — не простудись! — В каждом деле нужен опыт, Чтобы зря не тратить сил... С сыном шутит дядя Степа: — Штангу дома не забыл? Миновали три недели. — Прилетели? — Прилетели! — Как летели? Не устали? — Всё в порядке! — Где медали?— Голоса со всех сторон... — Здравствуй, сын! — Здорово, папа!— Дяде Степе крикнул с трапа Олимпийский чемпион. _____ Есть у нас малоприметный Городок полусекретный, Окружил его забор... Среди летчиков военных — Испытателей отменных — В городке живет Егор, Он по званию майор. Сильный, смелый и серьезный, Он достиг своей мечты В изученье дали звездной, В покоренье высоты. Чтобы выполнить заданье На ракетном корабле, Неземные испытанья Проходил он на Земле. И однажды утром рано Мы услышим в тишине: «Космонавт Егор Степанов С Марса шлет привет Луне!» То-то будет сообщены:: «С Марса шлет привет Луне!» То-то будет восхищенье! И в седьмое отделенье От министра поздравленье Дяде Степе — старшине!

Известно, что в лесах хватает всем работы… Вершить делами нор и гнёзд (А это видный и почетный пост) В лесу назначили Енота. Енота знают все. Он в обхожденье прост, Не наступает никому на хвост И личные ни с кем не сводит счёты… Но вот Проходит год. Что видят зверь и птица? В лесу порядка нет, хоть правит в нем Енот! Кругом что только ни творится – Он даже ухом не ведёт! А если, случаем, кому и доведётся С ним говорить, – тому готов ответ: «Не время», «Обождём», «Проверим», «Утрясётся». Где надобно решать, Енот ни «да», ни «нет». Заохал, застонал лесной народ: «И как могли мы ошибиться? Енот – не тот! Куда уж Суслику с нуждой к нему пробиться, Когда Медведь – и то семь дней приема ждёт? Не тот Енот. Не тот!» «Да, – с горечью вздохнув, заметил кто-то, – Скорей дойдешь, пожалуй, до Орла, Чем до Енота! А у Орла куда важней дела!..» В одной приёмной горсовета На ум пришла мне тема эта.

Мы сидим и смотрим в окна. Тучи по небу летят. На дворе собаки мокнут, Даже лаять не хотят. Где же солнце? Что случилось? Целый день течет вода. На дворе такая сырость, Что не выйдешь никуда. Если взять все эти лужи И соединить в одну, А потом у этой лужи Сесть, Измерить глубину, То окажется, что лужа Моря Черного не хуже, Только море чуть поглубже, Только лужа чуть поуже. Если взять все эти тучи И соединить в одну, А потом на эту тучу Влезть, Измерить ширину, То получится ответ, Что краев у тучи нет, Что в Москве из тучи — дождик, А в Чите из тучи — снег. Если взять все эти капли И соединить в одну, А потом у этой капли Ниткой смерить толщину — Будет каплища такая, Что не снилась никому, И не приснится никогда В таком количестве вода!

Дворовый пёс Жучок на солнцепёке Лежал, лежал, да и заснул. Но только начал он валиться в сон глубокий, Как кто-то в хвост его, как шилом, жиганул! Махнул Жучок хвостом, да нет! – не тут-то было Еще сильнее колет шило! «Блоха! – решил Жучок. – Блоха! И не иначе!» Точней определить не мог бы нюх собачий. Стал тут Жучок зубами хвост ловить, Пытаясь ту Блоху скорее придавить, Но как Жучок при этом ни крутился, Как он ни бился, Свой хвост он не сумел поймать и удержать, Чтоб ту Блоху проклятую прижать. Устал Жучок вокруг хвоста крутиться, Стал грозно лаять, злиться. Бросаться на людей, что мимо дома шли И мирный разговор между собой вели. И смех и грех! Чем люди виноваты, Что любят блохи тех, которые хвостаты? В эфире хриплый лай нам слышится подчас, По двадцать раз на дню облаивают нас. На это скажем мы всем тем, кто эдак злобно лает: Не виноваты мы, что вас блоха кусает!

В день именин, а может быть, рожденья, Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье. В кругу друзей, за шумною беседой, Вино лилось рекой. Сосед поил соседа. И Заяц наш как сел, Так, с места не сходя, настолько окосел, Что, отвалившись от стола с трудом, Сказал: "Пшли домой!" - "Да ты найдешь ли дом? - Спросил радушный Еж.- Поди как ты хорош! Уж лег бы лучше спать, пока не протрезвился! В лесу один ты пропадешь: Все говорят, что Лев в округе объявился!" Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел. "Да что мне Лев!- кричит.- Да мне ль его бояться? Я как бы сам его не съел! Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться! Да я семь шкур с него спущу! И голым в Африку пущу!.." Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов, Как меж столов, Идет Косой, шумит по лесу темной ночью: "Видали мы в лесах зверей почище львов, От них и то летели клочья!.." Проснулся Лев, услышав пьяный крик,- Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался. Лев - цап его за воротник! "Так вот кто в лапы мне попался! Так это ты шумел, болван? Постой, да ты, я вижу, пьян - Какой-то дряни нализался!" Весь хмель из головы у Зайца вышел вон! Стал от беды искать спасенья он: "Да я... Да вы... Да мы... Позвольте объясниться! Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас. Там лишнего хватил. Но все за Вас! За Ваших Львят! За Вашу Львицу!- Ну, как тут было не напиться?!" И, когти подобрав, Лев отпустил Косого. Спасен был хвастунишка наш. Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного, Но обожал... подхалимаж.

Однажды где-то под кустом Свалила Зайца лихорадка. Болеть, известно, как не сладко: То бьет озноб его, то пот с него ручьем, Он бредит в забытьи, зовет кого-то в страхе... Случилось на него наткнуться Черепахе. Вот Заяц к ней: «Голубушка... воды... Кружится голова... Нет сил моих подняться, А тут рукой подать — пруды!» Как Черепахе было отказаться?.. Вот минул час, за ним пошел другой, За третьим начало смеркаться,— Всё Черепаху ждет Косой. Всё нет и нет ее. И стал больной ругаться: «Вот чертов гребешок! Вот костяная дочь! Попутал бес просить тебя помочь! Куда же ты запропастилась? Глоток воды, поди, уж сутки жду...» «Ты что ругаешься?» — Трава зашевелилась. «Ну, наконец, пришла,— вздохнул больной.— Явилась!»— «Да нет, Косой, еще туда-а иду...» ________ Я многих Черепах имею здесь в виду. Нам помощь скорая подчас нужна в делах, Но горе, коль она в руках у Черепах!

Пес лопоухий у пекаря жил. Двор, кладовую и дом сторожил. Летом под грушей валялся в тени, Прятался в будку в дождливые дни. Даже соседям хвостом не вилял, Редко погладить себя позволял. Лаял тревожно на скрип и на стук, Хлеба не брал у прохожих из рук. Пекарь в избе под периной лежит — Пес под окном его сон сторожит. Пекарь проснулся, в пекарню идет — Пес провожает его до ворот. Пекарь пришел через восемь часов, В белой муке от сапог до усов,— Пес на пороге, хозяину рад. «Что за собака!» — кругом говорят. Только однажды был день выходной, Пекарь, шатаясь, вернулся домой. Пес на крыльце ему руку лизнул — Пекарь его сапогом оттолкнул. Пес шевельнул добродушно хвостом — Пекарь на пса замахнулся шестом, Пекарь бутылкой в него запустил. Этого пекарю пес не простил... Пекарь в пекарне стоит у печи, Песни поет и печет калачи И, над котлом поднимая лоток, Сыплет баранки в крутой кипяток. В доме у пекаря шарят в углах, Воры посуду выносят в узлах И говорят: — Повезло в этот раз! Что за собака? Не лает на нас...

О чём бы ни зашёл случайный разговор, Он тут как тут – и сразу просит слова: «Зачем и от кого поставлен здесь забор? Что там поёт Петух? «Кукареку» не ново! Козе – бубенчик? А Коню – хомут? Где демократия? Где равноправный труд? Гусиный выводок – не выводок, а каста! Я не могу молчать! Довольно! Хватит! Баста!» Восторженный галдёж пошёл среди Ворон: «Как смело говорит! Как независим он! Вот это критика! Жаль только, голос тонок!…» Не удивительно, что голос тонок был, – То на дворе испытывал свой пыл Самонадеянный молочный Поросёнок! Мне хочется сказать всем юным демагогам: Прочтите басню вашим педагогам!

Хотел иметь я птичку И денег накопил, И вот на Птичьем рынке Я Зяблика купил. Сидел мой Зяблик в клетке И зернышки клевал И, как в лесу на ветке, Все пел и распевал. Ребята заходили На Зяблика смотреть, И каждому хотелось Такого же иметь. Я с Зябликом возился, Хоть было много дел. А через две недели Певец мне надоел. Однажды я за город Уехал на три дня, И он на это время Остался без меня. Когда же из деревни Вернулся я домой, Лежал в пустой кормушке Голодный Зяблик мой. Я спас его от смерти — Я выходил его И выпустил на волю Живое существо. Хотят ко дню рожденья Мне подарить щенка, Но я сказал: «Не надо! Я не готов пока!»

Иван Иваныч заболел, – Не потому, что он дурное что-то съел Иль сквозняком его продуло, – Но уж едва-едва он привстаёт со стула И еле-еле руку подаёт, А многих вообще не узнаёт. Что спросишь – он в ответ то промычит невнятно, А то возьмёт да заорёт: «Я занят! Нет меня! Закройте дверь! Понятно?…» Жену оставил он. С семьёй он не живёт… Ближайшие друзья ему дают советы: Один рекомендует спорт, Другой – поехать на курорт, А третий – соблюдать диету… Больному нашему не впрок ни то, ни это! Но вот Иван Иваныча взялся лечить народ: В один прекрасный день его освободили От всех забот, Что у бедняги были, От всех хлопот И даже от Автомобиля, Что день и ночь дежурил у ворот! И всё пошло наоборот: Иван Иваныча как будто подменили: Кого не узнавал – теперь он узнаёт, Кого не принимал – тех в гости сам зовёт, С людьми он говорит охотно, просто, внятно, Вернулся он в семью, отлично в ней живёт… Понятно?! Вот!

Плыл по реке Кирпич на Льдине, Он у нее лежал на середине И все учил ее, что не туда плывет, Что надо бы прибавить ход, Что нужно иначе держаться! Напрасно не трещать и к берегу не жаться! А Льдина таяла, приветствуя весну... Пришло мгновение – Кирпич пошел ко дну. Кирпич напомнил человека мне, Что думал про себя: «Я нынче на коне!» Учил других, командовать пытался, А сам не «на коне»- на льдине оказался!

Однажды деревянный дом Сносили в тихом переулке, И дети, в старом доме том, Нашли сокровище в шкатулке. Открылся взору клад монет, Что тусклым золотом светился И неизвестно сколько лет В своем хранилище таился. От глаз людских, от глаз чужих Кто в этом доме прятал злато? Кто, не забрав монет своих, Потом навек исчез куда-то? — Ну, что ж, друзья!— сказал Вадим. Нам нарушать закон не надо! Зато, когда мы клад сдадим, Нам всем положена награда! Был обнаружен звонкий клад В монетах золотой чеканки, И в тот же день, из рук ребят, Он принят был в районном банке. — Ну, вот и все!— сказал Вадим, Всех увлекая за собою, И все, за вожаком своим, Пошли веселою гурьбою. Был у Вадима лучший друг И даже тот не знал, шагая, Что у дружка, в кармане брюк, Лежит монета дорогая... Понятия такие есть, Как Стыд и Совесть, Долг и Честь!

Всех по дороге обгоняя, Неслась машина легковая. И тот, кто за рулём сидел, На всех людей, пешком идущих И на колёсах отстающих, С пренебрежением глядел. Но с ним в пути беда случилась: Машина вдруг остановилась! И тот, кто за рулём сидел, Теперь уж на людей идущих И даже на волах ползущих С печальной завистью глядел. Он над мотором неисправным Капот бесцельно поднимал, – По существу и в самом главном Он ничего не понимал… Тот, кто без знаний и уменья Стремится вырваться вперёд, Не так ли полон самомненья В тот миг, когда ему… везёт?!

Вы послушайте, ребята, Я хочу вам рассказать; Родились у нас котята - Их по счету ровно пять. Мы решали, мы гадали: Как же нам котят назвать? Наконец мы их назвали: Раз, Два, Три, Четыре, Пять. Раз - котенок самый белый, Два - котенок самый смелый, Три - котенок самый умный, А Четыре - самый шумный. Пять - похож на Три и Два - Тот же хвост и голова, То же пятнышко на спинке, Так же спит весь день в корзинке. Хороши у нас котята - Раз, Два, Три, Четыре, Пять! Заходите к нам, ребята, Посмотреть и посчитать.

Раз Мухе довелось позавтракать со Львом От одного куска и за одним столом. Вот Муха досыта наелась, Напилась, Собралась улетать, да, видно, расхотелось (На Львином ухе солнышком пригрелась), Осталась на обед, а там и... прижилась. В недолгом времени пошла молва, Распространяться стали слухи (Их разносили те же мухи!), Что Муха-де живёт советницей у Льва, Что в ней Гроза зверей Души не чает. Случись по делу отлучиться ей, Так он уж загодя скучает Не ест, не пьёт, И сам завёл такой обычай: Когда уходит на добычу, То Муху он с собой берёт, А раз она сидит на Львином ухе, То может нажужжать, что в голову взбредёт!.. Ну, как тут не бояться Мухи?.. А Льву и невдомёк, что Муха так сильна, Что перед ней все лезут вон из кожи И что она В его прихожей Делами Львиными подчас вершит одна! У нашей басни цель: бороться против зла. Так вот бы хорошо, когда б для пользы дела Моя мораль до львов дошла И некоторых мух легонечко задела За дело!

Проснулся Лев и в гневе стал метаться, Нарушил тишину свирепый, грозный рык - Какой-то зверь решил над Львом поиздеваться: На Львиный хвост он прицепил ярлык. Написано: "Осел", есть номер с дробью, дата, И круглая печать, и рядом подпись чья-то... Лев вышел из себя: как быть? С чего начать? Сорвать ярлык с хвоста?! А номер?! А печать?! Еще придется отвечать! Решив от ярлыка избавиться законно, На сборище зверей сердитый Лев пришел. "Я Лев или не Лев?" - спросил он раздраженно. "Фактически вы Лев! - Шакал сказал резонно.- Но юридически, мы видим, вы Осел!" "Какой же я Осел, когда не ем я сена?! Я Лев или не Лев? Спросите Кенгуру!" "Да! - Кенгуру в ответ.- В вас внешне, несомненно, Есть что-то львиное, а что - не разберу!.." "Осел! Что ж ты молчишь?! - Лев прорычал в смятенье. Похож ли я на тех, кто спать уходит в хлев?!" Осел задумался и высказал сужденье: "Еще ты не Осел, но ты уже не Лев!.." Напрасно Лев просил и унижался, От Волка требовал. Шакалу объяснял... Он без сочувствия, конечно, не остался, Но ярлыка никто с него не снял. Лев потерял свой вид, стал чахнуть понемногу, То этим, то другим стал уступать дорогу, И как-то на заре из логовища Льва Вдруг донеслось протяжное: "И-аа!" Мораль у басни такова: Иной ярлык сильнее Льва!

Тяжелые росли сады И в зной вынашивали сливы, Когда ворвался в полдень ливень, Со всей стремительностью молний, В паденье грома и воды. Беря начало у горы, Он шел, перекосив пространства, Рос и свое непостоянство, Перечеркнув стволы деревьям, Нес над плетнями во дворы. Он шел, касаясь тополей, На земли предъявляя право, И перед ним ложились травы, И люди отворяли окна. И люди говорили: "Ливень - Необходимый для полей!" Он шел, качаясь, Перед ним Бежали пыльные дороги, Вставали ведра на пороге, Хозяйка выносила фикус, В пыли казавшийся седым. Рожденный под косым углом, Он шел как будто в наступленье На мир, На каждое селенье, И каждое его движенье Сопровождал весомый гром. Давила плотность облаков, Дымились теплые болота, Полями проходила рота, И за спиной красноармейцев Вода стекала со штыков. Он шел на пастбища, и тут Он вдруг иссяк, и стало слышно, Как с тополей сперва на крыши Созревшие слетают капли, Просвечивая на лету. И ливня не вернуть назад, И снова на заборах птицы, И только в небе над станицей На фюзеляже самолета Еще не высохла гроза.

Лиса приметила Бобра: И в шубе у него довольно серебра, И он один из тех Бобров, Что из семейства мастеров, Ну, словом, с некоторых пор Лисе понравился Бобер! Лиса ночей не спит: "Уж я ли не хитра? Уж я ли не ловка к тому же? Чем я своих подружек хуже? Мне тоже при себе пора Иметь Бобра!" Вот Лисонька моя, охотясь за Бобром, Знай вертит перед ним хвостом, Знай шепчет нежные слова О том, о сем... Седая у Бобра вскружилась голова, И, потеряв покой и сон, Свою Бобриху бросил он, Решив, что для него, Бобра, Глупа Бобриха и стара... Спускаясь как-то к водопою, Окликнул друга старый Еж: "Привет, Бобер! Ну, как живешь Ты с этой... как ее... с Лисою?" "Эх, друг!- Бобер ему в ответ.- Житья-то у меня и нет! Лишь утки на уме у ней да куры: То ужин - там, то здесь - обед! Из рыжей стала черно-бурой! Ей все гулять бы да рядиться, Я - в дом, она, плутовка,- в дверь. Скажу тебе, как зверю зверь: Поверь, Сейчас мне впору хоть топиться!.. Уж я подумывал, признаться, Назад к себе - домой податься! Жена простит меня, Бобра,- Я знаю, как она добра..." "Беги домой,- заметил Еж,- Не то, дружище, пропадешь!.." Вот прибежал Бобер домой: "Бобриха, двери мне открой!" А та в ответ: "Не отопру! Иди к своей Лисе в нору!" Что делать? Он к Лисе во двор! Пришел. А там - другой Бобер! Смысл басни сей полезен и здоров Не так для рыжих Лис, как для седых Бобров!

Простой бумаги свежий лист! Ты бел как мел. Не смят и чист. Твоей поверхности пока Ничья не тронула рука. Чем станешь ты? Когда, какой Исписан будешь ты рукой? Кому и что ты принесешь: Любовь? Разлуку? Правду? Ложь? Прощеньем ляжешь ты на стол? Иль обратишься в протокол? Или сомнет тебя поэт, Бесплодно встретивший рассвет? Нет, ждет тебя удел иной! Однажды карандаш цветной Пройдется по всему листу, Его заполнив пустоту. И синим будет небосвод, И красным будет пароход, И черным будет в небе дым, И солнце будет золотым!

В новом лифте ехал Саша На тринадцатый этаж. Вместе с ним на том же лифте Ехал синий Карандаш. Поднимается кабина На тринадцатый этаж, А на стенке той кабины Что-то пишет Карандаш. Пообедал дома Саша, Вызвал лифт - спускаться вниз, Лифт в пути остановился И над шахтою повис. Мальчик Саша в новом лифте Оказался взаперти - Лифт стоит, и он не хочет Дальше мальчика везти. Нажимал на кнопки Саша, "Помогите-е!"- голосил, Проходящих мимо лифта Вызвать мастера просил. Наконец лифтер явился (Он обедать уходил), Из кабины, как из плена, Сашу он освободил. Но теперь, как только Саша В лифт пытается войти, Тот ни вверх, ни вниз не хочет Одного его везти. К сожаленью, есть немало Всяких Шуриков и Саш, У которых не по делу Пишет синий Карандаш!

Вот ящик. Расстаться я с ним не могу: Любимые вещи Я в нем берегу. Орехи Такие, что их нипочем Нельзя расколоть Ни одним кирпичом. Свисток. Я не слышал такого свистка! Я сам его вырезал Из тростника. Я каждое утро Его мастерил, Мой ножик со мной Выбивался из сил. Однажды Я к берегу моря пошел, Я в море купался И камень нашел. Пусть все говорят мне, Что камень — пустяк. Я твердо уверен, Что это не так. Но больше всего Из любимых вещей Горжусь я Железной стамеской своей. Знакомый столяр Мне ее подарил. Он ею работал И трубку курил.

Живет на свете людоед, Разбойник и злодей, Он вместо каши и котлет Привык на завтрак и обед Есть маленьких детей. Но и детей он ест не всех, Совсем не всех подряд. Он выбирает только тех, Которые шалят. Но ты не бойся, мой малыш, И днем и в час ночной, Когда ты спишь, когда шалишь, Я рядом. Ты со мной!

Мальчик с девочкой дружил, Мальчик дружбой дорожил. Как товарищ, как знакомый, Как приятель, он не раз Провожал ее до дома, До калитки в поздний час. Очень часто с нею вместе Он ходил на стадион. И о ней как о невесте Никогда не думал он. Но родители-мещане Говорили так про них: "Поглядите! К нашей Тане Стал захаживать жених!" Отворяют дверь соседи, Улыбаются: "Привет! Если ты за Таней, Федя, То невесты дома нет!" Даже в школе! Даже в школе Разговоры шли порой: "Что там смотрят, в комсомоле? Эта дружба - ой-ой-ой!" Стоит вместе появиться, За спиной уже: "Хи-хи! Иванов решил жениться. Записался в женихи!" Мальчик с девочкой дружил, Мальчик дружбой дорожил. И не думал он влюбляться И не знал до этих пор, Что он будет называться Глупым словом "ухажер"! Чистой, честной и открытой Дружба мальчика бала. А теперь она забыта! Что с ней стало? Умерла! Умерла от плоских шуток, Злых смешков и шепотков, От мещанских прибауток Дураков и пошляков.

Один маньяк, точнее – генерал, Коллекцию снарядов собирал. И, видно, вовсе разума лишенный, Он раздобыть мечтал такой снаряд, Чтоб обязательно в нем был заряд Нейтронный! Короче говоря, маньяк играл с огнем И в этом смысле доигрался – Он самопроизвольно, как-то днем, Со всей своей коллекцией взорвался. Но это был бы даже не вопрос, Когда бы лишь себя он на куски разнес… Я эту басню кончил страшновато. Но может ли здесь быть иной финал, Когда Европу превращает НАТО В такой взрывоопасный арсенал?!

Мартышка где-то разыскала Невиданный кокосовый Орех… Им накормить бы можно было всех! Он мог бы радости доставить всем немало, И счастья, и утех! Мартышка же грозить Орехом стала – И всех вокруг пугать не устаёт: «Вот если он кому на голову сорвётся Да разорвётся, То будет уж не смех, а грех – Он многим, кажется, внизу попортит мех!» «Нет спору, плод велик! Кто отрицать посмеет?! Мартышке как-то раз заметил мудрый Крот. – Но если кто другой такой же плод имеет? Ты заглянула бы в соседский огород! Быть может, там такой Бурак растёт Или такая Тыква зреет, Что перед ними твой Орех бледнеет?…» Кто спросит у меня, о чем здесь речь идёт, Какой вопрос меня волнует, – Тому отвечу я, и всяк меня поймёт: Не так уж страшен черт, как нам его малюют!

Шмелиного Медведь отведал мёду. Укусов бедному не счесть. Распух нажаленный, похож стал на урода. И тотчас радостная весть, Что он раскаялся и мёд зарёкся есть Дошла в пчелиную колоду. Тут пчёлы подняли трезвон, Жужжат, кружатся: «Наш мёд спасён! Наш мед спасён! Теперь нам нечего бояться!» И шлют к Медведю на поклон Двух пчёлок с просьбой, чтобы он Зашёл бы хоть полюбоваться, Взглянуть на гордость их трудов На мёд! На лучший из медов!.. «Ну, так и быть! – сказал Медведь. Уж разве только посмотреть!..» Вот гостя важного встречает рой пчелиный Ему и место и почёт, Раскрыты перед ним ячейки сочных сот, В них – сладкий дар садов, душистый дар долины. Посмотришь – и слюна ручьём течёт! В сравненье с ним идет ли мёд шмелиный? Так сам и просится Медведю на язык! И в тот же миг Наш Косолапый, Урча от жадности, залез в колоду лапой И до тех пор держал открытой пасть, Пока, бесстыжий, не наелся всласть. А после даже вылизал колоду, Чтоб капле ни одной не дать пропасть!.. Когда на то моя была бы власть, Я, зная медведей породу, Не допускал бы их до мёду!..

Одно Лицо, по чину должностное, Не будем уточнять, откуда и какое, К начальству строгому решив подъехать тонко. Преподнесло ему в подарок… медвежонка! Начальство приняло живого Мишку в дар. Живой медведь не взятка, не товар! Детишкам разве развлеченье… Вот прибыл Мишка наш по месту назначенья, В саду посажен у ворот… Недели не прошло, как Мишке в угощенье Бочонок меда с нарочным идет! Какое тут уж может быть сомненье, Раз так и сказано: «При сем – медвежий мёд!» И облизнуться не успели, Второй бочонок тут как тут! Второй доели – Третий ждут, А там четвертый для порядка!… Шлют Мишке мед, а Мишеньке не сладко: Ввалилися бока, угас веселый взор: Чего греха таить, что за житье у Мишки! Он сыт не каждый день. Добро хоть ребятишки Нет-нет да что-нибудь швырнут через забор: Кто – белый гриб, кто – спелый помидор. Дельцам и взяточникам туго – Их не щадят народные суды. Так вот они, чтоб подкормить друг друга, Изобретают новые ходы!

Женя празднует рожденье — Юбиляру восемь лет! Подарили гости Жене: Пушку, танк и пистолет. И, совсем как настоящий, Как бывает у солдат,— Черный, новенький, блестящий, С круглым диском автомат. Гости кушали ватрушки, Женя в комнате играл — Он военные игрушки По частичкам разбирал. — Что же ты наделал, Женя?! Все сломал? Какой кошмар!.. — У меня разоруженье! — Громко крикнул юбиляр.

Привезли в подарок Кате Заграничный сувенир - Удивительное платье! Отражен в нем целый мир. Вкривь и вкось десятки слов - Все названья городов: "Лондон", "Токио", "Москва"- Это только рукава! На спине: "Мадрид", "Стамбул", "Монреаль", "Париж", "Кабул". На груди: "Марсель", "Милан", "Рим", "Женева", "Тегеран". По подолу сверху вниз: "Сингапур", "Брюссель", "Тунис", "Цюрих", "Ницца", "Вена", "Бонн", "Копенгаген", "Лиссабон". Как наденешь это платье, Все пытаются пристать. Все подходят: - Здравствуй, Катя! Можно платье почитать? Что ответить на вопрос? Катя сердится до слез. А мальчишки Кате вслед: - Вы - учебник или нет?! Ну а модницы-подружки, Что завидуют друг дружке, Те торопятся спросить: - Дашь нам платье поносить? Только папа хмурит взгляд, Сувениру он не рад: - Это просто ерунда, Вперемешку города: Тут - Бомбей, а Дели - там?! Рядом с Дели Амстердам?! Если это заучить, Можно двойку получить!

В Казани он - татарин, В Алма-Ате - казах, В Полтаве - украинец И осетин в горах. Он в тундре - на оленях, В степи - на скакуне, Он ездит на машинах, Он ходит по стране Живет он в каждом доме, В кибитке и в избе, Ко мне приходит в гости. Является к тебе. Он с компасом в кармане И с глобусом в руках, С линейкою под мышкой, Со змеем в облаках. Он летом - на качелях, Зимою - на коньках, Он ходит на ходулях И может на руках. Он ловко удит рыбу И в море и в реке, В Балтийском и в Каспийском, В Амуре и в Оке. Он - летчик-испытатель Стремительных стрекоз. Он - физик и ботаник, Механик и матрос. Он честен и бесстрашен На суше и воде - Товарища и друга Не бросит он в беде В трамвай войдет калека, Старик войдет в вагон,- И старцу и калеке Уступит место он. Он гнезд не разоряет Не курит и не врет, Не виснет на подножках, Чужого не берет. Его дворцы в столицах, Его Артек в Крыму, Все будущее мира Принадлежит ему! Он красный галстук носит Ребятам всем в пример. Он - девочка, он - мальчик, Он - юный пионер!

МОЯ УЛИЦА Это — папа, Это — я, Это — улица моя. Вот, мостовую расчищая, С пути сметая сор и пыль, Стальными щетками вращая, Идет смешной автомобиль. Похож на майского жука — Усы и круглые бока. За ним среди ручьев и луж Гудит, шумит машина-душ. Прошла, как туча дождевая,— Блестит на солнце мостовая: Двумя машинами она Умыта и подметена. ____ Здесь на посту в любое время Стоит знакомый постовой. Он управляет сразу всеми, Кто перед ним на мостовой. Никто на свете так не может Одним движением руки Остановить поток прохожих И пропустить грузовики. ____ Папа к зеркалу садится: — Мне постричься и побриться! Старый мастер все умеет: Сорок лет стрижет и бреет. Он из маленького шкапа Быстро ножницы достал, Простыней укутал папу, Гребень взял, за кресло встал. Щелкнул ножницами звонко, Раз-другой взмахнул гребенкой, От затылка до висков Выстриг много волосков. Расчесал прямой пробор, Вынул бритвенный прибор, Зашипело в чашке мыло, Чтобы бритва чище брила. Фыркнул весело флакон С надписью «Одеколон». Рядом девочку стригут, Два ручья из глаз бегут. Плачет глупая девчонка, Слезы виснут на носу — Парикмахер под гребенку Режет рыжую косу. Если стричься решено, Плакать глупо и смешно! ____ В магазине как в лесу: Можно тут купить лису, Лопоухого зайчонка, Снежно-белого мышонка, Попугайчиков зеленых — Неразлучников влюбленных. Мы не знали, как нам быть: Что же выбрать? Что купить? — Нет ли рыжего щенка? — К сожаленью, нет пока! ____ Незабудки голубые, Колокольчик полевой... — Где растут цветы такие?— Отвечают: — Под Москвой! Мы их рвали на опушке, Там, где много лет назад По врагам стрелял из пушки Нашей армии солдат. — Дайте нам букет цветов!..— Раз-два-три! Букет готов! ____ В переулке, за углом, Старый дом идет на слом, Двухэтажный, деревянный,— Семь квартир, и все без ванной. Скоро здесь, на этом месте, Встанет дом квартир на двести — В каждой несколько окон И у многих свой балкон. ____ Иностранные туристы На углу автобус ждут. По-французски очень чисто Разговор они ведут. Может быть, не по-французски, Но уж точно не по-русски! Должен каждый ученик Изучать чужой язык! ____ Вот пришли отец и сын. Окна открываются. Руки мыть! Цветы — в кувшин! И стихи кончаются.

Мы с приятелем вдвоем Замечательно живем! Мы такие с ним друзья — Куда он. Туда и я! Мы имеем по карманам: Две резинки, Два крючка, Две больших стеклянных пробки, Двух жуков в одной коробке, Два тяжелых пятачка. Мы живем в одной квартире, Все соседи знают нас. Только мне звонить — четыре, А ему — двенадцать раз. И живут в квартире с нами Два ужа И два ежа, Целый день поют над нами Два приятеля-чижа. И про наших двух ужей, Двух ежей И двух чижей Знают в нашем новом доме Все двенадцать этажей. Мы с приятелем вдвоем Просыпаемся, Встаем, Открываем настежь двери, В школу с книжками бежим... И гуляют наши звери По квартирам по чужим. Забираются ужи К инженерам в чертежи. Управдом в постель ложится И встает с нее дрожа: На подушке не лежится — Под подушкой два ежа! Раньше всех чижи встают И до вечера поют. Дворник радио включает — Птицы слушать не дают! Тащат в шапках инженеры К управдому Двух ужей, А навстречу инженерам Управдом несет ежей. Пишет жалобу сосед: «Никому покою нет! Зоопарк отсюда близко. Предлагаю: всех зверей Сдать юннатам под расписку По возможности скорей». Мы вернулись из кино — Дома пусто и темно. Зажигаются огни. Мы ложимся спать одни. Еж колючий, Уж ползучий, Чиж певучий — Где они? Мы с приятелем вдвоем Просыпаемся, Встаем, По дороге к зоопарку Не смеемся, не поем. Неужели зоосад Не вернет зверей назад? Мы проходим мимо клеток, Мимо строгих сторожей. Сто чижей слетают с веток, Выбегают сто ежей. Только разве отличишь, Где какой летает чиж! Только разве разберешь, Где какой свернулся еж! Сто ужей на двух ребят Подозрительно шипят, Сто чижей кругом поют, Сто чижей зерно клюют. Наши птицы, наши звери Нас уже не узнают. Солнце село. Поздний час. Сторожа выводят нас. — Не пора ли нам домой? Говорит приятель мой. Мы такие с ним друзья — Куда он, Туда и я!

(Быль) На сцене шел аукцион: Детей с отцами разлучали. И звон оков, и плач, и стон Со всех сторон в толпе звучали. Плантатор лезет негру в рот - Он пересчитывает зубы. Так покупают только скот, Его ощупывая грубо, "Кто больше?.. Продан!.. Чей черед? Эй, черный! Встать! Ты здесь не дома!" Шатаясь, Том шагнул вперед. Друзья! Купите дядю Тома! "А ну, за этого раба Кто больше долларов предложит?" Том! В чьих руках твоя судьба? Кто заплатить за выкуп сможет? "Кто больше?"- "Больше денег нет!" "Кто больше?"- "Вот еще монету!" "Кто больше?"- "Вот еще браслет! Еще возьмите брошку эту!" "Кто купит негра? Кто богат?"- Плантатор набивает цену. И гневно зрители глядят Из темноты на эту сцену. "Кто больше?.. Раз!.. Кто больше?.. Два!.." И вдруг из зрительного зала, Шепча какие-то слова, На сцену девочка вбежала. Все расступились перед ней. Чуть не упал торгаш со стула, Когда девчушка пять рублей Ему, волнуясь, протянула. Она молчала и ждала, И это та была минута, Когда в порыве против Зла Добро сильнее, чем валюта! И воцарилась тишина, Согретая дыханьем зала, И вся Советская страна За этой девочкой стояла...

Я выбежал на улицу, По мостовой пошел, Свернул налево за угол И кошелек нашел. Четыре отделения В тяжелом кошельке, И в каждом отделении Пятак на пятаке. И вдруг по той же улице, По той же мостовой Идет навстречу девочка С поникшей головой. И грустно смотрит под ноги, Как будто по пути Ей нужно что-то важное На улице найти. Не знает эта девочка, Что у меня в руке Ее богатство медное В тяжелом кошельке. Но тут беда случается, И я стою дрожа: Не нахожу в кармане я Любимого ножа. Четыре острых лезвия Работы непростой, Да маленькие ножницы, Да штопор завитой. И вдруг я вижу: девочка Идет по мостовой, Мой ножик держит девочка И спрашивает: "Твой?" Я нож беру уверенно, Кладу в карман его, Проходит мимо девочка, Не знает ничего. И грустно смотрит под ноги, Как будто по пути Ей нужно что-то важное На улице найти. Не знает эта девочка, Что у меня в руке Ее богатство медное В тяжелом кошельке. Я бросился за девочкой, И я догнал ее, И я спросил у девочки: "Твое? Скажи, твое?" "Мое,- сказала девочка.- Я шла разиня рот. Отдай! Я так и думала, Что кто-нибудь найдет".

Я ненавижу слово "спать"! Я ежусь каждый раз, Когда я слышу: "Марш в кровать! Уже десятый час!" Нет, я не спорю и не злюсь - Я чай на кухне пью. Я никуда не тороплюсь, Когда напьюсь - тогда напьюсь! Напившись, я встаю И, засыпая на ходу, Лицо и руки мыть иду... Но вот доносится опять Настойчивый приказ: "А ну, сейчас же марш в кровать! Одиннадцатый час!" Нет, я не спорю, не сержусь - Я не спеша на стул сажусь И начинаю кое-как С одной ноги снимать башмак. Я, как герой, борюсь со сном, Чтоб время протянуть, Мечтая только об одном: Подольше не заснуть! Я раздеваюсь полчаса И где-то, в полусне, Я слышу чьи-то голоса, Что спорят обо мне. Сквозь спор знакомых голосов Мне ясно слышен бой часов, И папа маме говорит: "Смотри, смотри! Он сидя спит!" Я ненавижу слово "спать"! Я ежусь каждый раз, Когда я слышу: "Марш в кровать! Уже десятый час!" Как хорошо иметь права Ложиться спать хоть в час! Хоть в два! В четыре! Или в пять! А иногда, а иногда (И в этом, право, нет вреда!) - Всю ночь совсем не спать!

За честный труд и поощренья ради Один из Муравьев представлен был к награде — К миниатюрным именным часам. Но Муравей не получил награды: Вышесидящий Жук чинил ему преграды, Поскольку не имел такой награды сам! ________ Ах, если бы прискорбный этот случай Был ограничен муравьиной кучей!

"Талантливые дети Надежды подают: Участвуют в концертах - Танцуют и поют. А детские рисунки На тему "Мир и труд" Печатают в журналах, На выставки берут. У многих есть возможность Объездить целый мир - Проводят в разных странах Где - конкурс, где - турнир. Лисичкина Наташа Имеет пять наград, А Гарик, твой приятель,- Уже лауреат! И только недотепам К успеху путь закрыт..." Моя родная мама Мне это говорит. Но я не возражаю, А, губы сжав, молчу, И я на эту тему С ней спорить не хочу. Пускай другие дети Надежды подают: Картиночки рисуют, Танцуют и поют, На скрипочках играют, Снимаются в кино - Что одному дается, Другому не дано! Я знаю, кем я буду И кем я стать могу: Когда-нибудь из дома Уеду я в тайгу. И с теми, с кем сегодня Я во дворе дружу, Железную дорогу В тайге я проложу. По рельсам к океану Помчатся поезда, И мама будет сыном Довольна и горда. Она меня сегодня Стыдила сгоряча - Строитель в наше время Не меньше скрипача.

Случилось это Во время птичьего банкета: Заметил Дятел-тамада, Когда бокалы гости поднимали, Что у Воробушка в бокале - Вода! Фруктовая вода!! Подняли гости шум, все возмущаться стали,- "Штрафной" налили Воробью. А он твердит свое: "Не пью! Не пью! Не пью!" "Не поддержать друзей? Уж я на что больная, - Вопит Сова,- а все же пью до дна я!" "Где ж это видано, не выпить за леса И за родные небеса?!" Со всех сторон стола несутся голоса. Что делать? Воробей приклювил полбокала. "Нет! Нет!- ему кричат.- Не выйдет! Мало! Мало! Раз взялся пить, так пей уже до дна! А ну, налить ему еще бокал вина!" Наш скромный трезвенник недолго продержался - Все разошлись, он под столом остался... С тех пор прошло немало лет, Но Воробью нигде проходу нет, И где бы он ни появился, Везде ему глядят и шепчут вслед: "Ах, как он пьет!", "Ах, как он разложился!", "Вы слышали? На днях опять напился!", "Вы знаете? Бросает он семью!". Напрасно Воробей кричит: "Не пью-ю! Не пью-ю-ю!!" Иной, бывает, промахнется (Бедняга сам тому не рад!), Исправится, за ум возьмется, Ни разу больше не споткнется, Живет умней, скромней стократ. Но если где одним хоть словом Его коснется разговор, Есть люди, что ему готовы Припомнить старое в укор: Мол, точно вспомнить трудновато, В каком году, каким числом... Но где-то, кажется, когда-то С ним что-то было под столом!..

Когда мне было восемь лет, Мечтал я лишь о том, Чтоб небольшой велосипед Ко мне вкатился в дом. Я утром, вечером и днем Катался бы на нем. Обидно было мне до слез, Когда я слышал: — Нет! С тобой, малыш, и без колес Не оберешься бед. О санках я зимой мечтал И видел их во сне. А наяву я твердо знал: Их не подарят мне. — Успеешь голову сломать!— Мне всякий раз твердила мать. Хотелось вырастить щенка, Но дали мне совет, Чтоб не валял я дурака В свои двенадцать лет. Поменьше о щенках мечтал, А лучше — что-нибудь читал. Я редко слышал слово: «Да!» — А возражать не смел, И мне дарили все всегда Не то, что я хотел: То — шарф, то — новое пальто, То — «музыкальное лото», То — Михалкова, то — Барто¹, Но это было все не то — Не то, что я хотел! Как жаль, что взрослые подчас Совсем не понимают нас. А детство, сами говорят, Бывает только раз!

Был изготовлен новый Препарат, Достойный медицинского признанья. Научный коллектив был беспредельно рад, Что может людям облегчить страданья. Чудесный Препарат проверен, утверждён, Сам Институт Дипломом награждён, Статья опубликована в газете О том, что Препарат необходим, Что нет ему подобного на свете И скоро будут пользоваться им Не только взрослые, но и больные дети… Прошло три года, пять и больше лет, А Препарата и сегодня нет – На Базе нет, и нет его в продаже, И – удивительно – нет у министра даже! Бывает легче Что-нибудь открыть, Чем в производство Это же внедрить!

С хвоста коня бояться надо, С рогов – корову и быка. Со всех сторон, с любого взгляда Бояться надо дурака! Когда дурак сидит на месте, Где умный должен был сидеть, Там нам его, сказать по чести, Подчас не просто разглядеть. Дурак я вежливым бывает, И не всегда на всех рычит, Красноречиво выступает, Многозначительно молчит Дурак один такое может Наворотить и там и тут, Что сотня умных не поможет, Сто мудрецов не разберут. Но, как в народе говорится, Управа есть и на него: Насмешки даже тот боится, Кто не боится ничего!

На свете множество собак И на цепи и просто так: Собак служебных — пограничных, Дворовых «шариков» обычных, И молодых пугливых шавок, Что тявкать любят из-под лавок, И тех изнеженных болонок, Чей нос курнос, а голос тонок, И ни на что уже не годных — Бродячих псов, всегда голодных. В любой момент готовы к драке Псы— драчуны и забияки. Псы — гордецы и недотроги Спокойно дремлют на пороге. А сладкоежки-лизоблюды Всё лижут из любой посуды. Среди собак любой породы Есть и красавцы и уроды, Есть великаны, это — доги! Коротконогие бульдоги И жесткошерстные терьеры. Одни — черны, другие — серы, А на иных смотреть обидно — Так заросли, что глаз не видно! Известны всем собачьи свойства: И ум, и чуткость, и геройство, Любовь, и верность, и коварство, И отвратительное барство, И с полуслова послушанье, И это все — от воспитанья! Ленива сытая хозяйка, И такса Кнопочка — лентяйка! Бесстрашен пограничник-воин, И пес Руслан его достоин! Хозяин пса — кулак и скряга, Под стать ему Репей-дворняга. Не зря собака тех кусает, Кто камень зря в нее бросает. Но если кто с собакой дружит, Тому собака верно служит. А верный пес — хороший друг Зависит от хороших рук! Мои стихи для пионеров, А не для такс и фокстерьеров.

Шел трамвай десятый номер По бульварному кольцу. В нем сидело и стояло Сто пятнадцать человек. Люди входят и выходят, Продвигаются вперед. Пионеру Николаю Ехать очень хорошо. Он сидит на лучшем месте - Возле самого окна. У него коньки под мышкой: Он собрался на каток. Вдруг на пятой остановке, Опираясь на клюку, Бабка дряхлая влезает В переполненный вагон. Люди входят и выходят, Продвигаются вперед. Николай сидит скучает, Бабка рядышком стоит. Вот вагон остановился Возле самого катка, И из этого вагона Вылезает пионер. На свободное местечко Захотелось бабке сесть, Оглянуться не успела - Место занято другим. Пионеру Валентину Ехать очень хорошо, Он сидит на лучшем месте, Возвращается с катка. Люди входят и выходят, Продвигаются вперед. Валентин сидит скучает, Бабка рядышком стоит. Этот случай про старушку Можно дальше продолжать, Но давайте скажем в рифму: - Старость нужно уважать!

Ослу доверили однажды пост завидный. Лесным дельцам сказать не в похвалу, Какой-то важный зверь, где надо, очевидно, По дружбе оказал протекцию Ослу... Осел на должности что было сил старался: Одним указывал, других учить пытался; Но как бы он себя с достоинством ни вел,- Каким он был, таким он и остался: Ушами поведет - все видят, что Осел!.. По лесу поползли невыгодные слухи. В порядке критики пришлось при всех признать: "Не оправдал надежд товарищ Лопоухий! Не справился. С поста придется снять". И вот на пост Вола, ушедшего в отставку, Зачислили Осла. Опять на ту же ставку!.. И снова слухи по лесу ползут: "Он, говорят, проштрафился и тут!" Одни смеются, а другие плачут: "Что, если к нам теперь его назначат?!" Вопрос с ослами ясен, но не прост; Ты можешь снять с Осла, коль это нужно, шкуру И накрутить ему за все ошибки хвост, Но если уж Осел попал в номенклатуру, Вынь да подай ему руководящий пост!

За чтением газет я проводил досуг, Когда услышал вдруг за дверью странный звук. Я тотчас дверь открыл и вижу: на пороге Стоит Осёл. Да, да! – Осёл четвероногий! Откуда взялся он и как сюда попал?! Я был в своем уме. Был трезв. И я не спал! В квартирах городских ослов я видел многих – В чинах и без чинов. Но не четвероногих! Когда, придя в себя, я снова речь обрёл, «Чем вам могу служить?» – спросил я осторожно. «А только тем, чтоб впредь не освещать нас ложно! С металлом в голосе сказал в ответ Осёл. – Вы в баснях пишете: «Один Осёл когда-то…», А под Ослом имеете в виду Тупицу, неуча, невежду, бюрократа. И получается, что мы в одном ряду?! Нам аллегории осточертели эти! Мы честно трудимся. У нас есть тоже дети! Не могут отвечать ослы и ишаки За то, что среди вас пасутся дураки!…» Осел закончил речь и вдруг исчез. Пропал! Я выглянул за дверь – за дверью гостя нету! Вернулся я к столу. Сел. Развернул газету, И на одну статью мой взгляд упал. Цитировалась в ней речь адвоката НАТО На совещании известных малых стран… Я басню сочинил: «Жил-был Осёл когда-то…» Хоть мог бы написать: «Жил-был один Баран…»

Топтыгин занемог: вскочил чиряк на шее – Ни сесть ему, ни лечь, ни охнуть, ни вздохнуть И не уснуть. Вот Дятла он велит к себе позвать скорее, Чтоб тот чиряк немедленно проткнуть. За Дятлом послано... Как лекарь появился, Он тотчас же, и так и сяк, Со всех сторон обследовал чиряк, Но вскрыть его, однако, не решился, Топтыгину сказав при этом так: «Уж если сам, злодей, до ночи не прорвётся И протыкать его придётся, То следует созвать совет из лекарей. К тому ж у Филина, известно, клюв острей!» За Филином, за Петухом послали... Глаз не сомкнул больной всю ночь. На утренней заре врачи слетаться стали, Слетелись и... сидят – решают, как помочь. И сообща приходят к мненью: «Чиряк покамест не вскрывать! А если к вечеру не будет облегченья, Опять собраться всем и Журавля позвать, Поскольку у него и глаз вернее И клюв длиннее!» Тем временем Медведь, ворочаясь в углу, Вдруг ненароком придавил Пчелу. И храбрая Пчела, как это ей пристало, Жужжа в шерсти, своё вонзила жало. И ожил наш Медведь! Пчела его спасла! Вздохнули лекари: им тоже легче стало. Не потому, что жало в цель попало, А потому, что малая Пчела С них, так сказать, ответственность сняла!.. Перестраховщики! Я басню вам прочёл Не для того, чтоб вы надеялись на пчёл!

Люди ездили по свету, Усадив себя в карету. Но пришел двадцатый век - Сел в машину человек. Тут пошло такое дело! В городах затарахтело. Шум моторов, шорох шин - Мчатся тысячи машин. В паровые тихоходы Забирались пешеходы. И могли они в пути На ходу легко сойти. А теперь под стук колес Нас везет электровоз. Не успел двух слов сказать - Смотришь: надо вылезать! Корабли такими были - Как игрушечные, плыли. Плыли месяц, плыли год... Появился пароход! А сегодня в океаны Выплывают великаны. Удивляет белый свет Быстрота морских ракет. Лишь одним ветрам послушный, Поднимался шар воздушный. Человек умел мечтать, Человек хотел летать! Миновал за годом год... Появился самолет! В кресло сел, завтрак съел. Что такое? Прилетел! Ну, а это, ну, а это - Кругосветная ракета! От кареты до ракет! Это чудо или нет?

Как будто до сих пор живя с соседом в мире, Вор как-то раз в соседский двор проник И «фомкой» выломал замок в чужой квартире, Но был с поличным взят за воротник. «Зачем ты перелез через чужой забор?!» «Калитка у тебя, сосед, была закрыта!» «А для чего в дверях ты выломал запор?» «Я не имел ключа!» – гласил ответ бандита.

Слава борцам, что за правду вставали, Знамя свободы высоко несли, Партию нашу они создавали, К цели заветной вели. Долгие, тяжкие годы царизма Жил наш народ в кабале, Ленинской правдой заря Коммунизма Нам засияла во мгле. Под солнцем Родины мы крепнем год от года, Мы беззаветно делу Ленина верны. Зовет подвиги советские народы Коммунистическая партия страны! Партия наши народы сплотила В братский, единый союз трудовой. Партия - наша надежда и сила, Партия - наш рулевой! Думы народные в жизнь воплощая, В бурях крепка, как скала, В грозных сраженьях врагов сокрушая, Партия наша росла. Под солнцем Родины мы крепнем год от года, Мы беззаветно делу Ленина верны. Зовет на подвиги советские народы Коммунистическая партия страны! Нас не страшат ни борьба, ни сраженья - Ярко горит путеводный маяк! И помешать нам в могучем движенье Пусть не пытается враг. С нами сегодня идут миллионы. Наше единство растет. Мудростью партии путь озаренный Нас к коммунизму ведет. Под солнцем Родины мы крепнем год от года, Мы беззаветно делу Ленина верны. Зовет на подвиги советские народы Коммунистическая партия страны!

Пастух в горах оплакивал свою Сторожевую верную собаку: Бесстрашный пёс вступил с волками в драку И, выполнив свой долг, в неравном пал бою… «Спасая от беды моих овец отару, Ты в жертву жизнь принёс!» – шептал Крестьянин старый. Откуда ни возьмись, ничтожная Блоха Свой голос подала, услышав Пастуха: «Мне жертвенность чужда! Уж если я кусаю, То, укусив врага, сама не погибаю!» «Ну, где тебе понять высокий, смелый дух – Безумство храбрых не в твоей натуре! Всю жизнь ты на чужой сидела шкуре И потому цела!» – ответил ей Пастух. Иной юнец, еще не знавший жизни, Не давший ничего народу и Отчизне, Знай судит о другом точь-в-точь как та Блоха: «Он подвиг совершил? Какая чепуха!»

Один Паук задался мыслью вздорной Такую сеть коварную сплести, Чтоб негде было в комнате просторной Ни пролететь, ни проползти! Проходит день, другой и третий. Что говорить! – растут паучьи сети, И горе тем, кто залетел в окно: Спастись от гибели немногим суждено!… Но… Все меняется на свете! И в комнату явилась раз Метла! Она прошлась с угла и до угла, От пола и до потолка, И паутину начисто смела, И придавила насмерть Паука… Торопится, спешит сейчас другой Паук, Сеть паутины день и ночь плетётся, И замыкается паучьей нити круг… Что ж, надо полагать, и здесь Метла найдётся!

Мы едем, едем, едем В далекие края, Хорошие соседи, Счастливые друзья. Нам весело живется, Мы песенку поем, И в песенке поется О том, как мы живем. Красота! Красота! Мы везем с собой кота, Чижика, собаку, Петьку-забияку, Обезьяну, попугая — Вот компания какая! Когда живется дружно, Что может лучше быть! И ссориться не нужно, И можно всех любить. Ты в дальнюю дорогу Бери с собой друзей: Они тебе помогут, И с ними веселей. Красота! Красота! Мы везем с собой кота, Чижика, собаку, Петьку-забияку, Обезьяну, попугая — Вот компания какая! Мы ехали, мы пели И с песенкой смешной Все вместе, как сумели, Приехали домой. Нам солнышко светило, Нас ветер обвевал; В пути не скучно было, И каждый напевал: — Красота! Красота! Мы везем с собой кота, Чижика, собаку, Петьку-забияку, Обезьяну, попугая — Вот компания какая!

Петух с бессонницы завел себе привычку Всех раньше подниматься по утрам И начинать до срока перекличку С другими петухами по дворам. Конь, что в упряжке за день наломался, Не отдохнув, в конюшне просыпался. Пес вздрагивал во сне и открывал глаза. Вставали на ноги Корова и Коза… «Вставайте, лодыри! Проснитесь, лежебоки! – Кричал Петух. – Проспали вы все сроки! Довольно вам валяться на боку! Кукареку! Кукареку!» Охрипнув от бессмысленного крика, Всех на ноги подняв от мала до велика И этим показав, какой «работник» он, Петух потом весь день в крапиве отсыпался… (Он даже в курах не нуждался И годен был лишь разве на бульон!) Подобное и среди нас бывает: Иной, как тот Петух, с трибуны призывает, Шумит, кричит, приказы отдаёт, Работы требует. А сам баклуши бьёт!

Плющ, что вкруг дерева в саду у дома вился, В один прекрасный день вдруг взял и возгордился, На всех, кто ниже рос, взирая свысока: «Ну, до чего ж у нас растительность мелка! Черемуха и та, на удивленье просто, Чуть выше человеческого роста, А если взять цветы, то мне за них обидно За то, что с высоты мне их почти не видно!» «Послушай, Плющ! – от возмущенья зол, Поежившись, сказал сосновый Ствол. – Когда бы за меня всю жизнь ты не цеплялся, Ты так бы высоко сегодня не забрался!»

Косого по лесу гоняя, Собаки – Шавка и Полкан Попали прямо в пасть к волкам, Им повстречалась волчья стая. От страха Шавка вся дрожит: «Полкаша... Некуда деваться... Я чую смерть свою... Что будем делать?..» «Драться! – Полкан в ответ ей говорит, – Я на себя возьму того, что покрупнее, А ты бери того, что рядом с ним». И, до врага достав прыжком одним, Вцепился храбрый пёс зубами в волчью шею И наземь Серого свалил, Но тут же сам растерзан был. Что думать Шавке? Очередь за нею! Тут Шавка взвизгнула и в ноги бух волкам: «Голубчики мои! Не погубите! Сродни ведь прихожусь я вам! Вы на уши мои, на хвост мой посмотрите! А чем не волчья шерсть на мне? Сбылась мечта моя – попала я к родне! Пошли за мной, я показать вам рада, Где у реки пасётся стадо...» Вот волки двинулись за Шавкою гуськом, Вначале лесом, после бережком, Под стадо вышли, на хвосты присели, Посовещалися на волчьем языке. И от коров невдалеке На всякий случай раньше Шавку съели. Но сами тож не уцелели, В жестокой схватке полегли: Сторожевые псы то стадо стерегли И ружья пастухи имели... Сей басне не нужна мораль. Мне жаль Полкана. Шавки мне не жаль!

"Где наш отец?" - выспрашивал упрямо Сын-Червячок у Мамы-Червяка. "Он на рыбалке!" - отвечала Мама... Как Полуправда к Истине близка!

Таня с Маней — две подружки Любят в «классики» играть, А у Нади постирушки: Ей бы только постирать! Чуть платочек замарает — Уж она его стирает. Все на речку загорать, А она туда — стирать. Лента под руки попала — Намочила, постирала. И стирает, и стирает, Полоскает, оттирает, Отжимает двадцать раз. Мокрых тряпок полон таз! На передничках от стирки Появились даже дырки. Новый бабушкин платок Целый день в корыте мок. Почему бабуся плачет, Порошок стиральный прячет? Стоит мыло не убрать — Внучка примется стирать. Если спросите у Нади: — Что купить тебе, дружок?— То она, в глаза не глядя, Вам ответит: — Утюжок! Я еще таких девчушек В мыльной пене до локтей, Хлопотушек-«постирушек», Не встречал среди детей!

Две нательные фуфайки, На портянки - серой байки, Чтоб ногам стоять в тепле На снегу и на земле. Меховые рукавицы, Чтоб не страшен был мороз. Чтоб с друзьями поделиться - Десять пачек папирос. Чтобы тело чисто было После долгого пути, Два куска простого мыла - Лучше мыла не найти! Земляничное варенье Своего приготовленья,- Наварили мы его, Будто знали для кого! Все, что нужно для бритья, Если бритва есть своя. Было б время да вода - Будешь выбритым всегда. Нитки, ножницы, иголка - Если что-нибудь порвешь, Сядешь где-нибудь под елкой И спокойно все зашьешь. Острый ножик перочинный - Колбасу и сало режь!- Банка каши со свининой - Открывай ее и ешь! Все завязано, зашито, Крышка к ящику прибита - Дело близится к концу. Отправляется посылка, Очень важная посылка, Пионерская посылка Неизвестному бойцу!

От пяток до ушей дрожа, Зайчишка налетел в потёмках на Ежа. И только тут остановился… «Откуда ты, Косой? – Колючий удивился. – Как лист осиновый дрожишь! Куда и от кого бежишь?» Еще сильней Косой затрясся: «Не спрашивай меня… От смерти чудом спасся!» «Да что случилось, толком расскажи!» «Мы… зайцы… собрались на поле… у межи… Вдруг слышим: выстрелы!… Глядим: автомобили! Посевов не щадя, несутся напрямик! И в тот же миг нас фары ослепили… Один я уцелел… Всех наших перебили…» – Вздохнул Косой и головой поник. «Какое нарушение закона! Чудовищный рассказ, когда не врёшь! – С большой сердечностью заметил добрый Ёж. – Я вспоминаю дедушку Семёна, Как прошлым летом провинился он: Убил до срока кряковую утку – Не вовремя открыл охотничий сезон. Ему тогда попало не на шутку: Сам прокурор был возмущён И наказал его за браконьерство! Но то, что видел ты, – уж не разбой, а зверство! Так зайцев истреблять – позор! Позор! Позор! Под суд мошенников! Судить злодеев надо!» А где-то продолжалась канонада: «Охотился» районный прокурор… Закон для всех один – все перед ним равны! Иные ж прячутся за званья и чины, Как будто бы для них не писаны законы, – Они уверены, что отвечать должны Лишь виноватые Семёны.

— На прививку! Первый класс! — Вы слыхали? Это нас!.. — Я прививки не боюсь: Если надо — уколюсь! Ну, подумаешь, укол! Укололи и — пошел... Это только трус боится На укол идти к врачу. Лично я при виде шприца Улыбаюсь и шучу. Я вхожу один из первых В медицинский кабинет. У меня стальные нервы Или вовсе нервов нет! Если только кто бы знал бы, Что билеты на футбол Я охотно променял бы На добавочный укол!.. — На прививку! Первый класс! — Вы слыхали? Это нас!.. — Почему я встал у стенки? У меня... дрожат коленки...

Как нитка-паутиночка, Среди других дорог Бежит, бежит тропиночка, И путь ее далек. Бежит, не обрывается, В густой траве теряется, Где в гору поднимается, Где под гору спускается И путника усталого - И старого и малого - Ведет себе, ведет... В жару такой тропинкою Идешь, идешь, идешь, Уморишься, намаешься - Присядешь, отдохнешь; Зеленую былиночку В раздумье пожуешь И снова на тропиночку Встаешь. Тропинка продолжается - Опять в траве теряется, Опять в овраг спускается, Бежит через мосток, И в поле выбирается, И в поле вдруг кончается - В родной большак вливается, Как в реку ручеек. Асфальтовое, новое, Через леса сосновые, Через луга медовые, Через поля пшеничные, Полянки земляничные,- Во всей своей красе,- Дождем умыто, росами, Укатано колесами, Раскинулось шоссе! Идет оно от города, Ведет оно до города, От города до города. Иди себе, иди, По сторонам поглядывай, Названья сел угадывай, Что будут впереди. Устанешь - место выберешь, Присядешь отдохнуть, Глядишь - дорогой дальнею И катит кто-нибудь. Привстанешь, чтоб увидели, Попросишь подвезти. Эх, только б не обидели И взяли по пути!.. И старыми и новыми Колесами, подковами И тысячами ног Укатанных, исхоженных, По всей стране проложенных Немало их, дорог - Тропинок и дорог! Веселые, печальные, То ближние, то дальние, И легкие, и торные - Извилистые горные, Прямые пешеходные, Воздушные и водные, Железные пути... Лети!.. Плыви!.. Кати!..

Собрались однажды вместе Иностранные коты И расселись, честь по чести, Распушив свои хвосты. Из посольств они явились, Там, где мыши завелись, Помяукав – сговорились, Помурлыкав – разошлись… У себя, в своих квартирах, И от дома вдалеке Говорят все кошки мира На кошачьем языке. Означают по-турецки «Мяу-мяу» и «мур-мур», Точно так же и по-шведски, По-французски и немецки – «Мяу-мяу» и «мур-мур». Мог единством похвалиться Тех котов недолгий сбор. А послы договориться Всё не могут до сих пор!…

Я карандаш с бумагой взял, Нарисовал дорогу, На ней быка нарисовал, А рядом с ним корову. Направо дождь, налево сад, В саду пятнадцать точек, Как будто яблоки висят И дождик их не мочит. Я сделал розовым быка, Оранжевой - дорогу, Потом над ними облака Подрисовал немного. И эти тучи я потом Проткнут стрелой. Так надо, Чтоб на рисунке вышел гром И молния над садом. Я черным точки зачеркнул, И означало это, Как будто ветер вдруг подул И яблок больше нету. Еще я дождик удлинил - Он сразу в сад ворвался, Но не хватило мне чернил, А карандаш сломался. И я поставил стул на стол, Залез как можно выше И там рисунок приколол, Хотя он плохо вышел.

Однажды, в непогоду, С крутого берега упал ребёнок в воду, Барахтается в ней, зовет на помощь мать, Того гляди, бедняжка захлебнется… Какой-то человек кричит: «Спасать! Спасать!» А сам на берегу стоит, не шевельнется. Когда спасли мальчонку, наконец, Спросили у того, кто так взывал к народу: «Скажите, гражданин, по виду вы – пловец, Чего ж вы мешкали и не бросались в воду?» «Да, я, не скрою, плаваю как гусь! – Ответил человек, не чувствуя подвоха. – Но если я и плаваю неплохо, То простудиться все-таки боюсь».

Живет на свете Саша. Во рту у Саши каша – Не рисовая каша, Не гречневая каша, Не манка, Не овсянка На сладком молоке. С утра во рту у Саши Слова простые наши – Слова простые наши На русском языке. Но то, что можно внятно Сказать для всех понятно, Красиво, Чисто, Ясно,- Как люди говорят,- Наш Саша так корежит, Что сам понять не может: Произнесет словечко – И сам тому не рад! Он скажет: «До свидания!» А слышится: «До здания!» Он спросит: «Где галоши?» А слышно: «Это лошадь?» Когда он вслух читает, Поймешь едва-едва: И буквы он глотает, И целые слова. Он так спешит с налета Прочесть, спросить, сказать, Как будто тонет кто-то, А он бежит спасать... Он может, но не хочет За речью последить. Нам нужен переводчик Его переводить.

Ты не спишь, Подушка смята, Одеяло на весу... Носит ветер запах мяты, Звезды падают в росу. На березах спят синицы, А во ржи перепела... Почему тебе не спится, Ты же сонная легла? Ты же выросла большая, Не боишься темноты... Может, звезды спать мешают? Может, вынести цветы? Под кустом лежит зайчиха, Спать и мы с тобой должны, Друг за дружкой Тихо, тихо По квартирам ходят сны. Где-то плещут океаны, Спят медузы на волне. В зоопарке пеликаны Видят Африку во сне. Черепаха рядом дремлет, Слон стоит, закрыв глаза. Снятся им родные земли И над землями гроза. Ветры к югу повернули, В переулках - ни души. Сонно на реке Амуре Шевельнулись камыши, Тонкие качнулись травы, Лес как вкопанный стоит... У далекой У заставы Часовой в лесу не спит. Он стоит, Над ним зарницы, Он глядит на облака: Над его ружьем границу Переходят облака. На зверей они похожи, Только их нельзя поймать... Спи. Тебя не потревожат, Ты спокойно можешь спать Я тебя будить не стану: Ты до утренней зари В темной комнате, Светлана, Сны веселые смотри. От больших дорог усталый, Теплый ветер лег в степи. Накрывайся одеялом, Спи...

Увидел Поросёнок заграницу – Все тридевять земель, далекие края. Он вырос, возмужал, объездив все столицы. И вот домой вернулся, как… Свинья. И что же? Всё дома – не по ней, всё дома – ей негоже. Знай хрюкает о том, что есть в чужой стране. И на свиней заморских так похожа… Что басню сочинять и то противно мне.

Товарищ имярек – Солидный человек, В один прекрасный день завёл себе девицу – Собой скромна, мила и хороша! Товарищ имярек не мог на ней жениться – Свободной у него была одна душа… Он, между нами, ей в отцы годился, Но что поделаешь, раз человек влюбился? А если случай выпадет такой, То вместе с разумом теряешь и покой… Как выше сказано, скромна была девица, Потом вошла во вкус и, более того, В отдельных случаях вдруг начинала злиться, Ворчать и требовать, капризничать, сердиться И голос повышать на друга своего. Тот стал рабом любых ее желаний: Будь то круиз, наряд или кольцо, Короче говоря, как личность, в этом плане Он потерял при ней своё лицо. Хотите знать, чем обернулось дело? Печален был итог: через какой-то срок Она ему совсем на шею села И ножки свесила… Чем это не урок? Когда тебе за пятьдесят уже, Жить лучше на своём, простите, этаже!

Бездумной, легкомысленной Синице Однажды довелось поехать за границу. Попав в заморскую среду И оказавшись на виду У иностранных какаду И у павлинов с пышным опереньем, Синица стала с непонятным рвеньем Чернить родной свой лес. К Синице тотчас был проявлен интерес: В ее родном краю Пока что у нее не брали интервью, – А здесь вокруг скрипят чужие перья, Колибри у нее автографы берут… Синичка верещит: «Уверена теперь я, Что по достоинству меня оценят тут!» От лести у нее «в зобу дыханье сперло», И из нее такое вдруг поперло, Что даже Попугай – столетний старичок – Ей бросил реплику: «Попалась на крючок!»

Слон-живописец написал пейзаж, Но раньше, чем послать его на вернисаж, Он пригласил друзей взглянуть на полотно: Что, если вдруг не удалось оно? Вниманием гостей художник наш польщен! Какую критику сейчас услышит он? Не будет ли жесток звериный суд? Низвергнут? Или вознесут? Ценители пришли. Картину Слон открыл, Кто дальше встал, кто подошел поближе. "Ну, что же,- начал Крокодил,- Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу..." "Что Нила нет, в том нет большой беды!- Сказал Тюлень.- Но где снега? Где льды?" "Позвольте!- удивился Крот.- Есть кое-что важней, чем лед! Забыл художник огород". "Хрю-хрю,- заметила Свинья,- Картина удалась, друзья! Но с точки зренья нас, Свиней, Должны быть желуди на ней". Все пожеланья принял Слон. Опять за краски взялся он И всем друзьям по мере сил Слоновьей кистью угодил, Изобразив снега, и лед, И Нил, и дуб, и огород, И даже мед! (На случай, если вдруг Медведь Придет картину посмотреть...) Картина у Слона готова, Друзей созвал художник снова. Взглянули гости на пейзаж И прошептали: "Ералаш!" Мой друг! не будь таким слоном: Советам следуй, но с умом! На всех друзей не угодишь, Себе же только навредишь.

День был весенний, Солнечный, Ясный. Мчались машины По площади Красной. Мчались машины, Где надо — гудели, В каждой из них Пассажиры сидели: В ЗИЛе-110, в машине зеленой, Рядом с водителем — Старый ученый. В «Чайке» — Седой генерал-лейтенант, Рядом с шофером его адъютант В бежевой «Волге» — Шахтер из Донбасса, Знатный забойщик высокого класса. В серой «Победе» — Известный скрипач, И в «Москвиче» — врач. Шины машин По брусчатке шуршат. Время не ждет. Пассажиры спешат: Кто в академию на заседание, Кто на футбольное состязание, Кто посмотреть из машины столицу, Кто на концерт, Кто на службу в больницу. Вдруг впереди Тормоза завизжали — Это шоферы педали нажали: Черные, Белые, Желтые, Синие Остановились машины у линии. Остановились. Стоят. Не гудят. А из машин пассажиры глядят. Ждут пассажиры, Водители ждут — Мимо машин ребятишки идут! По пешеходной Свободной Дорожке Топают, Топают, Топают ножки — Маленьким гражданам Детского сада Здесь перейти Эту улицу надо. Дети проходят, А взрослые — ждут, Ждут уже пять с половиной минут! Ждут. Не шумят. Никого не ругают — Это же наши ребята шагают! Наши защитники дела Советов! Наши рабочие! Наши поэты! Учителя, Агрономы, Артисты! Воины! Ленинцы!! Коммунисты!!! Каждому ясно: Ну как же не ждать. Будущей смене дорогу не дать! Дети прошли. Постовой обернулся: — Добрая смена!— И сам улыбнулся. — Смена!— Кивнул постовому шофер. — Смена!— Промолвил с улыбкой шахтер. — Слава народа!— Ученый сказал. «Сила!»— Подумал седой генерал.

Министр… а впрочем, нет! – директор Зоосада Раз получил приказ. В нем говорилось: «Надо Предельно сократить расход зерна на птиц». Директор списки взял – Дроздов, Щеглов, Синиц И, сократив сто сорок единиц, На место их зачислил трёх Орлиц, Которым с этого же часа Пошло довольствие: уж не зерно, а мясо! Сто сорок или три? Что ж! Не одно и то же! А в корень посмотри: Ведь мясо-то дороже?! Не так ли в министерских аппаратах Решают иногда вопрос о штатах?

У Джона было: два стандартных дома, Два телевизора и новых два авто. А у его однофамильца Тома: Голодный взгляд и драное пальто. Но в среднем эти оба гражданина, По неким данным, жили наравне: Дом, телевизор, новая машина – Для одного достаточно вполне!

Январь врывался в поезда, Дверные коченели скобы. Высокой полночи звезда Сквозь тучи падала в сугробы. И ветер, в ельниках гудя, Сводил над городами тучи И, чердаками проходя, Сушил ряды простынь трескучих. Он птицам скашивал полет, Подолгу бился под мостами И уходил. Был темный лед До блеска выметен местами. И только по утрам густым Ложился снег, устав кружиться. Мороз. И вертикальный дым Стоит над крышами столицы. И день идет со всех сторон, И от заставы до заставы Просвечивают солнцем травы Морозом схваченных окон.

«Иван Тарасович, а я к тебе по делу!» «Ну, в чем твоя нужда?» – «Да мне немного мелу! Пока стоят хорошие деньки, Хотим мы побелить в конторе потолки, И мелу сущие нам нужно пустяки!» «Ты больно скор, тут надобно решенье!» «Да ведь горит у нас!» – «А ты имей терпенье, Такой вопрос нельзя решать сплеча И сгоряча, Здесь важно мнение Степана Кузьмича! Посмотрит Клим Фомич и даже сам, быть может, Матвею Саввичу доложит, Тот резолюцию наложит И сам поставит на совет. А уж совет решит, белить вам али нет!…» «Ну и дела у вас!» – «Сам видишь – не гуляем!» «Все трудитесь?» – «Да, братец, заседаем!» В основу басни сей я взял нарочно МЕЛ, Чтоб не затронуть поважнее дел!

На пустой лесной тропинке Толстый Жук лежал на спинке, Кверху ножки он держал И беспомощно жужжал. Рядом, выйдя на тропинку, Муравей тащил былинку. Он взглянул издалека На жужжащего Жука. Мимо Бабочка летела — На Жука не поглядела. Дождевой большой Червяк Не помог Жуку никак. Не хотела Гусеница По пути остановиться. Все спешили кто куда, Нет им дела — с кем беда! Только вдруг, Над тропинкой сделав круг, Приземлился майский Жук. Он помог жуку-собрату, Как простой солдат солдату. Толстый Жук на ножки встал, Звать на помощь перестал, Отряхнулся, развернулся И опять перевернулся. Он лежит и встать не может. Кто теперь ему поможет?

Жили три друга-товарища В маленьком городе Эн. Были три друга-товарища Взяты фашистами в плен. Стали допрашивать первого. Долго пытали его - Умер товарищ замученный И не сказал ничего. Стали второго допрашивать, Пыток не вынес второй - Умер, ни слова не вымолвив, Как настоящий герой. Третий товарищ не вытерпел, Третий - язык развязал: "Не о чем нам разговаривать!"- Он перед смертью сказал. Их закопали за городом, Возле разрушенных стен. Вот как погибли товарищи В маленьком городе Эн.

У меня опять: Тридцать шесть и пять! Озабоченно и хмуро Я на градусник смотрю: Где моя температура? Почему я не горю? Почему я не больной? Я здоровый! Что со мной? У меня опять: Тридцать шесть и пять! Живот потрогал - не болит! Чихаю - не чихается! И кашля нет! И общий вид Такой, как полагается! И завтра ровно к девяти Придется в школу мне идти И до обеда там сидеть - Читать, писать и даже петь! И у доски стоять, молчать, Не зная, что мне отвечать... У меня опять: Тридцать шесть и пять! Я быстро градусник беру И меж ладоней долго тру, Я на него дышу, дышу И про себя прошу, прошу: "Родная, миленькая ртуть! Ну, поднимись еще чуть-чуть! Ну, поднимись хоть не совсем - Остановись на `тридцать семь`"! Прекрасно! Тридцать семь и два! Уже кружится голова! Пылают щеки (от стыда!)... - Ты нездоров, мой мальчик? - Да!... Я опять лежу в постели - Не велели мне вставать. А у меня на самом деле - Тридцать шесть и пять!

В одном из городов жил рисовальщик ловкий, Он преотменно деньги рисовал – Подделывал так чисто сторублевки, Что запросто на рынке их сбывал. Но есть всему предел. С поличным пойман он. Теперь уже свой суд над ним свершит Закон. Но что за чепуха? Его из-за границы Уже приветствуют влиятельные лица! В его защиту пишет президент! Заморский диктор, надрывая глотку, Вопит в эфир: «В России за решётку Опять попал художник-диссидент!» Поборники свобод! Я снова к вам с вопросом: Не лучше ли копать то, что у вас под носом?…

Я был знаком С одним быком, Когда в деревне жил. С людьми он дружбы не искал, Детей к себе не подпускал. А вот со мной дружил! Да, да! Не знаю почему, Я чем-то нравился ему: Когда меня встречал, Он на меня, как на врага, Не выставлял свои рога, А дружески мычал. Бывало, выйдешь на лужок И позовешь его: — Дружок!— А он в ответ: — Иду-у-у!— И сам действительно идет И не спеша губами рвет Ромашки на ходу. За лето я к нему привык, И это был мой личный бык! Пять лет прошло с тех пор. Не знаю я, что с ним теперь И с кем он дружит, грозный зверь По кличке Фантазер...

У папы Финтифлюшкина, У мамы Финтифлюшкиной, У сына Финтифлюшкиных (Ему девятый год!) - Не драма, не комедия, А личная трагедия: Семейную фамилию Малыш не признает. Конечно, Финтифлюшкины Совсем не то, что Пушкины... Но все же Финтифлюшкины - Рабочий русский род: Он был прославлен предками Кондитерами редкими, Их плюшками, ватрушками И чудо-финтифлюшками - Что сами лезли в рот. Но Феде Финтифлюшкину Нет дела до того, Поскольку друг за дружкою Все дети Финтифлюшкою Теперь зовут его. Как жить с такой фамилией И как ее терпеть? Вот хорошо бы личную, Совсем, совсем обычную, Серьезную, приличную Фамилию иметь! Бывают же фамилии Без разных глупых слов: Ну, скажем, просто Сидоров! А лучше - Иванов! Но так уже положено, Что там, где есть семья, Там папина фамилия И мамина фамилия - Семейная фамилия, А стало быть, твоя! А Феде Финтифлюшкину Я свой совет даю: Носи, малыш, с достоинством Фамилию свою! А если ты научишься Работать и мечтать, Великим Финтифлюшкиным Ты в жизни можешь стать!

В одном переулке Стояли дома. В одном из домов Жил упрямый Фома. Ни дома, ни в школе, Нигде, никому - Не верил Упрямый Фома Ничему. На улицах слякоть, И дождик, И град. "Наденьте калоши",- Ему говорят. "Неправда,- Не верит Фома,- Это ложь..." И прямо по лужам Идет без калош. Мороз. Надевают ребята коньки. Прохожие подняли воротники. Фоме говорят: "Наступила зима". В трусах На прогулку выходит Фома. Идет в зоопарке С экскурсией он. "Смотрите,- ему говорят,- Это слон". И снова не верит Фома: "Это ложь. Совсем этот слон На слона не похож". Однажды Приснился упрямому сон, Как будто шагает по Африке он. С небес Африканское солнце печет, Река под названием Конго Течет. Подходит к реке Пионерский отряд. Ребята Фоме У реки говорят: "Купаться нельзя: Аллигаторов тьма". "Неправда",- Друзьям отвечает Фома. Трусы и рубашка Лежат на песке. Упрямец плывет По опасной реке. Близка Аллигатора хищная Пасть. "Спасайся, несчастный, Ты можешь пропасть!" Но слышен ребятам Знакомый ответ: "Прошу не учить, Мне одиннадцать лет!" Уже крокодил У Фомы за спиной, Уже крокодил Поперхнулся Фомой; Из пасти у зверя Торчит голова. До берега Ветер доносит слова: "Непра... Я не ве..." Аллигатор вздохнул И, сытый, В зеленую воду нырнул. Трусы и рубашка Лежат на песке. Никто не плывет По опасной реке. Проснулся Фома, Ничего не поймет, Трусы и рубашку Со стула берет. Фома удивлен, Фома возмущен: "Неправда, товарищи, Это не сон!" Ребята, Найдите такого Фому И эти стихи Прочитайте ему.

Три девочки - три школьницы Купили эту вазу. Искали, Выбирали, Нашли ее не сразу - Овальную, Хрустальную, Чудесного стекла. Из тех, что в магазине Стояли на витрине, Овальная, Хрустальная - Она одна была. Сперва, от магазина, Несла покупку Зина, А до угла бульвара Несла ее Тамара. Вот у Тамары Женя Берет ее из рук, Неловкое движение - И вдруг... В глазах подруг Туманом застилаются И небо, и земля, А солнце отражается В осколках хрусталя. Три девочки - три школьницы Стоят на мостовой. К трем девочкам - к трем школьницам Подходит постовой: - Скажите, что случилось? - Разби... разби... разбилась! Три школьницы рыдают У Кировских ворот. Подружек окружает Взволнованный народ: - Скажите, что случилось? - Разби... разби... разбилась! - Скажите, что случилось? Что здесь произошло? - Да, говорят, разбилось Какое-то стекло! - Нет! Не стекло, а ваза! - Все три сказали сразу.- Подарок мы купили! Нас выбрал пятый класс. Подарок мы купили, Купили и... разбили! И вот теперь ни вазы, Ни денег нет у нас! - Так вот какое дело!- Толпа тут загудела. - Не склеишь эти части! - Сказал один шофер. - Действительно, несчастье! - Заметил старый мастер. И, на осколки глядя, Вздохнул огромный дядя - Заслуженный боксер. В том самом магазине, Где вазы на витрине, В громадном магазине Людей полным-полно. От летчика-майора До знатного шахтера - Кого там только нету! А нужно всем одно. Под звонким объявлением "Стекло, хрусталь, фарфор" Большое оживление - Идет горячий спор: - Пожалуйста, граненую! - Не эту, а зеленую! - Не лучше ли, товарищи, Из красного стекла? - Вот эту, что поближе, Которая пониже! - Что скажете, товарищи? Не слишком ли мала? Шоферу ваза нравится - Зеленая красавица. А летчику - прозрачная, Как голубой простор. - А я бы выбрал эту, Красивей вазы нету! - Сказал майору вежливо Заслуженный боксер. Три юных пятиклассницы Сидят, переживая, Что их везет трехтонная Машина грузовая. Дает проезд машине Знакомый постовой, Тамаре, Жене, Зине Кивает головой. А девочки в волнении, Одна бледней другой: В кабине, на сиденьи,- Подарок дорогой! - Нельзя ли чуть потише, Товарищ дядя Гриша! - Водителю подруги В окошечко стучат. Шофер в ответ смеется: - У нас не разобьется! У нас другой порядок - Не как у вас, девчат! Учительнице скромной За труд ее огромный К шестидесятилетию - В большое торжество - В просторном школьном зале Три школьницы вручали Подарок драгоценный. Подарок? От кого? От штатских и военных - Людей обыкновенных, От всех в живых оставшихся Участников войны, От бывших одноклассников, На встречи собиравшихся, От мальчиков и девочек, От всех детей страны!

Он тащит чемодан в базарный день, с толкучки. Тот чемодан давно уже без ручки, – Его бы где-нибудь оставить по пути, Да жалко выбросить, хоть не с руки нести… Так и в политике. Иной политикан, Что искушен в дискуссионной прыти, Своих понятий старый чемодан Не в силах выкинуть за борт больших событий.

Писать красиво не легко: «Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко». За буквой буква, к слогу слог. Ну хоть бы кто-нибудь помог! Сначала «да», потом уж «ет». Уже написано «дает», Уже написано «дает», Но тут перо бумагу рвет. Опять испорчена тетрадь — Страничку надо вырывать! Страничка вырвана, и вот: «Ко-ро-ва мо-ло-ко да-ет». «Корова молоко дает», А нужно все наоборот: «Дает корова молоко»! Вздохнем сначала глубоко, Вздохнем, строку перечеркнем И дело заново начнем. «Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко». Перо цепляется за «ко», И клякса черная, как жук, С конца пера сползает вдруг. Одной секунды не прошло, Как скрылись «ко», и «мо», и «ло»... Еще одну страничку вон! А за окном со всех сторон: И стук мяча, и лай щенка, И звон какого-то звонка,— А я сижу, в тетрадь гляжу — За буквой букву вывожу: «Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко»... Да! Стать ученым не легко!

Для больного человека Нужен врач, нужна аптека. Входишь - чисто и светло. Всюду мрамор и стекло. За стеклом стоят в порядке Склянки, банки и горшки, В них пилюльки и облатки, Капли, мази, порошки - От коклюша, от ангины, От веснушек на лице, Рыбий жир, таблетки хины И, конечно, витамины - Витамины: "А", "В", "С"! Есть душистое втиранье От укусов комаров, Есть микстура от чиханья: Проглотил - и будь здоров! Клейкий пластырь от мозолей И настойки на траве От ломоты и от болей В животе и в голове. Есть микстура от мигрени! Но нельзя сказать врачу: - Дайте средство мне от лени! От "могу, но не хочу"! Хорошо бы это средство Поскорей изобрели, Чтобы все лентяи с детства Принимать его могли: Те ребята, чьи отметки Обнаруживают лень,- По одной, по две таблетки Три-четыре раза в день! Появись лекарство это, Я купил бы два пакета. Нет, не два, а целых три! Нужно, что ни говори!..

Папа, мама, брат и я — Это наша вся семья. Брату только двадцать лет, А посмотришь: дед как дед! Папа — бритый — молодой, А братишка с бородой. Не простая бороденка, А такая борода, Что железная гребенка Даже гнется иногда. Папа волосы стрижет, А братишка бережет — На лице среди волос Виден только острый нос. Папа просит, мама просит: — Федя, милый, постыдись! Кто такие космы носит? Ну, побрейся! Постригись! Брат сопит, не отвечает И, по правде говоря, На глазах у нас дичает, Превращаясь в дикаря. Только вдруг случилось чудо: Появилась в доме Люда... Смотрим: Федя изменился, Что-то с ним произошло, Он подстригся и побрился Волосатикам назло. Чистит ногти, моет руки, Каждый вечер гладит брюки — Джинсы снял, надел костюм, Вообще взялся за ум! — Эй, старик,— спросил я брата, В этом Люда виновата?— Усмехнулся брат в ответ, Не сказал ни «да», ни «нет». Но теперь уж нам не трудно Разгадать его секрет!

То было много лет назад. Я тоже в первый раз С толпою сверстников-ребят Явился в школьный класс. Мне тоже задали урок И вызвали к доске, И я решал его как мог, Держа мелок в руке. Умчались школьные года, И не догонишь их. Но я встречаю иногда Товарищей своих. Один — моряк, другой — танкист, А третий — инженер, Четвертый — цирковой артист, А пятый — землемер, Шестой — полярный капитан, Седьмой — искусствовед, Восьмой — наш диктор, Левитан, Девятый — я, поэт. И мы, встречаясь, всякий раз О школе говорим... — Ты помнишь, как учили нас И как не знал я, где Кавказ, А ты не знал, где Крым? Как я старался подсказать, Чтоб выручить дружка, Что пятью восемь — сорок пять И что Эльбрус — река? Мы стали взрослыми теперь, Нам детства не вернуть. Нам школа в жизнь открыла дверь И указала путь. Но, провожая в школьный класс Теперь своих детей, Мы вспоминаем каждый раз О юности своей, О нашей школе над рекой, О классе в два окна. На свете не было такой Хорошей, как она!