Все стихи Михаила Исаковского

В землянках, в сумраке ночном, На память нам придет — Как мы в дому своем родном Встречали Новый год; Как собирались заодно У мирного стола, Как много было нам дано И света и тепла; Как за столом, в кругу друзей, Мы пили в добрый час За счастье родины своей И каждого из нас. И кто подумал бы тогда, Кто б вызнал наперед, Что неминучая беда Так скоро нас найдет? Незваный гость вломился в дверь, Разрушил кров родной. И вот, друзья, мы здесь теперь — Наедине с войной. Кругом снега. Метель метет. Пустынно и темно... В жестокой схватке этот год Нам встретить суждено. Он к нам придет не в отчий дом, Друзья мои, бойцы, И всё ж его мы с вами ждем И смотрим на часы. И не в обиде будет он, Коль встретим так, как есть, Как нам велит войны закон И наша с вами честь. Мы встретим в грохоте боев, Взметающих снега, И чашу смерти до краев Наполним для врага. И вместо русского вина — Так этому и быть!— Мы эту чашу — всю, до дна — Врага заставим пить. И Гитлер больше пусть не ждет Домой солдат своих,— Да будет сорок третий год Последним годом их! В лесах, в степях, при свете звезд, Под небом фронтовым, Мы поднимаем этот тост Оружьем боевым.

Я снова думал, в памяти храня Страницы жизни своего народа, Что мир не знал еще такого дня, Как этот день — семнадцатого года. Он был и есть начало всех начал, И мы тому свидетели живые, Что в этот день народ наш повстречал Судьбу свою великую впервые; Впервые люди силу обрели И разогнули спины трудовые, И бывший раб — хозяином земли Стал в этот день за все века впервые; И в первый раз, развеяв злой туман, На безграничной необъятной шири Взошла звезда рабочих и крестьян — Пока еще единственная в мире... Все, что сбылось иль, может, не сбылось, Но сбудется, исполнится, настанет!— Все в этот день октябрьский началось Под гром боев народного восстанья. И пусть он шел в пороховом дыму,— Он — самый светлый, самый незабвенный. Он — праздник наш. И равного ему И нет и не было во всей вселенной. Сияет нам его высокий свет — Свет мира, созидания и братства. И никогда он не погаснет, нет, Он только ярче будет разгораться!

Прокатилась весна тротуаром, Расколола суровые льды. Скоро, скоро зеленым пожаром Запылают на солнце сады. Все шумнее ватага воронья, Все теплей перелив ветерка. И в квадрате ожившего Блонья¹ Зашумела людская река. А вдали — за стеной крепостною, У сверкающей солнцем стрехи, Петухи опьянились весною И поют о весне петухи.

«Москва — большая деревня» (Старинная крестьянская присказка) ...И все слышней, и все напевней Шумит полей родных простор, Слывет Москва «большой деревней» По деревням и до сих пор. В Москве звенят такие ж песни, Такие песни, как у нас; В селе Оселье и на Пресне Цветет один и тот же сказ. Он, словно солнце над равниной, Бросает в мир снопы лучей, И сплелся в нем огонь рябины С огнем московских кумачей. Москва пробила все пороги И по зеленому руслу Ее широкие дороги От стен Кремля текут к селу. И оттого-то все напевней Шумит полей родных простор, Что в каждой маленькой деревне Теперь московский кругозор. Москва в столетьях не завянет И не поникнит головой, Но каждая деревня станет Цветущей маленькой Москвой.

А. И. Исаковской Не жаркие, не летние, Встают из-за реки - Осенние, последние, Останние деньки. Еще и солнце радует, И синий воздух чист. Но падает и падает С деревьев мертвый лист. Еще рябины алые Все ждут к себе девчат. Но гуси запоздалые "Прости-прощай!" кричат. Еще нигде не вьюжится, И всходы - зелены. Но все пруды и лужицы Уже застеклены. И рощи запустелые Мне глухо шепчут вслед, Что скоро мухи белые Закроют белый свет... Нет, я не огорчаюся, Напрасно не скорблю, Я лишь хожу прощаюся Со всем, что так люблю! Хожу, как в годы ранние, Хожу, брожу, смотрю. Но только "до свидания!" Уже не говорю...

1 В деревянном городе с крышами зелеными, Где зимой и летом улицы глухи, Девушки читают не романы — «романы» И хранят в альбомах нежные стихи. Украшают волосы молодыми ветками И, на восемнадцатом году, Скромными записками, томными секретками Назначают встречи В городском саду. И, до слов таинственных охочие, О кудрях мечтая золотых, После каждой фразы ставят многоточия И совсем не ставят запятых. И в ответ на письма, на тоску сердечную И навстречу сумеркам и тишине Звякнет мандолиной сторона Заречная, Затанцуют звуки по густой струне. Небеса над линией — чистые и синие, В озере за мельницей — теплая вода. И стоят над озером, и бредут по линии, Где проходят скорые поезда. Поезда напомнят светлыми вагонами, Яркими квадратами бемского стекла, Что за километрами да за перегонами Есть совсем другие люди и дела. Там плывут над городом фонари янтарные, И похож на музыку рассвет. И грустят на линии девушки кустарные, Девушки заштатные в восемнадцать лет. 2 За рекой, за озером, в переулке Водочном, Где на окнах ставни, где сердиты псы, Коротали зиму бывший околоточный, Бывший протодьякон, бывшие купцы. Собирались вечером эти люди странные, Вспоминали прожитые века, Обсуждали новости иностранные И играли в русского дурака. Старый протодьякон открывал движение, Запускал он карты в бесконечный рейс. И садились люди, и вели сражение, Соблюдая пиковый интерес. И купца разделав целиком и начисто, Дурость возведя на высоту, Слободской продукции пробовали качество, Осушая рюмки на лету. Расходились в полночь... Тишина на озере, Тишина на улицах и морозный хруст. Высыпали звезды, словно черви-козыри, И сияет месяц, как бубновый туз.

В позабытой стороне, В Заболотской волости, Ой, понравилась ты мне Целиком и полностью. Как пришло — не знаю сам — Это увлечение. Мы гуляли по лесам Местного значения. Глядя в сумрак голубой, На огни янтарные, Говорили меж собой Речи популярные. И, счастливые вполне, Шли тропой излюбленной; Отдыхали на сосне, Самовольно срубленной. Лес в туманы был одет От высокой влажности... Вдруг пришел тебе пакет Чрезвычайной важности. Я не знаю — чей приказ, Чья тебя рука вела, Только ты ушла от нас И меня оставила. И с тех пор в моей груди — Грусть и огорчение, И не любы мне пути Местного значения. Сам не ведаю, куда Рвутся мысли дерзкие: Всё мне снятся поезда, Поезда курьерские.

Мне хорошо, колосья раздвигая, Прийти сюда вечернею порой. Стеной стоит пшеница золотая По сторонам тропинки полевой. Всю ночь поют в пшенице перепелки О том, что будет урожайный год, Еще о том, что за рекой в поселке Моя любовь, моя судьба живет. Мы вместе с ней в одной учились школе, Пахать и сеять выезжали с ней. И с той поры мое родное поле Еще дороже стало и родней. И в час, когда над нашей стороною Вдали заря вечерняя стоит, Оно как будто говорит со мною, О самом лучшем в жизни говорит. И хорошо мне здесь остановиться И, глядя вдаль, послушать, подождать... Шумит, шумит высокая пшеница, И ей конца и края не видать.

Лиде С берез, неслышен, невесом, Слетает желтый лист. Старинный вальс "Осенний сон" Играет гармонист. Вздыхают, жалуясь, басы, И, словно в забытьи, Сидят и слушают бойцы - Товарищи мои. Под этот вальс весенним днем Ходили мы на круг, Под этот вальс в краю родном Любили мы подруг; Под этот вальс ловили мы Очей любимых свет, Под этот вальс грустили мы, Когда подруги нет. И вот он снова прозвучал В лесу прифронтовом, И каждый слушал и молчал О чем-то дорогом; И каждый думал о своей, Припомнив ту весну, И каждый знал - дорога к ней Ведет через войну... Так что ж, друзья, коль наш черед,- Да будет сталь крепка! Пусть наше сердце не замрет, Не задрожит рука; Пусть свет и радость прежних встреч Нам светят в трудный час, А коль придется в землю лечь, Так это ж только раз. Но пусть и смерть - в огне, в дыму - Бойца не устрашит, И что положено кому - Пусть каждый совершит. Настал черед, пришла пора,- Идем, друзья, идем! За все, чем жили мы вчера, За все что завтра ждем!

Вдоль деревни, от избы и до избы, Зашагали торопливые столбы; Загудели, заиграли провода,- Мы такого не видали никогда; Нам такое не встречалось и во сне, Чтобы солнце загоралось на сосне, Чтобы радость подружилась с мужиком, Чтоб у каждого - звезда под потолком. Небо льется, ветер бьется все больней, А в деревне частоколы из огней, А в деревне и веселье и краса, И завидуют деревне небеса. Вдоль деревни, от избы и до избы, Зашагали торопливые столбы; Загудели, заиграли провода,- Мы такого не видали никогда.

Отходили свое, отгуляли метели, Отшумела в оврагах вода. Журавли из-за моря домой прилетели, Пастухи выгоняют стада. Веет ветер весенний - то терпкий, то сладкий, Снятся девушкам жаркие сны. И все чаще глядят на дорогу солдатки - Не идут ли солдаты с войны. Пусть еще и тиха и безлюдна дорога, Пусть на ней никого не видать,- Чует сердце - совсем уж, совсем уж немного Остается теперь ожидать. Скоро, скоро приказ о победе услышат В каждом городе, в каждом селе. Может статься, сегодня его уже пишут Всем на радость в Московском Кремле.

Растаял снег, луга зазеленели, Телеги вновь грохочут по мосту, И воробьи от солнца опьянели, И яблони качаются в цвету. По всем дворам - где надо и не надо - С утра идет веселый перестук, И на лужайке принимает стадо Еще зимою нанятый пастух. Весна, весна кругом живет и дышит, Весна, весна шумит со всех сторон!.. Взлетел петух на самый гребень крыши, Да так поет, что слышит весь район. Раскрыты окна. Веет теплый ветер, И легкий пар клубится у реки, И шумно солнцу радуются дети, И думают о жизни старики.

В ясный полдень, на исходе лета, Шел старик дорогой полевой; Вырыл вишню молодую где-то И, довольный, нес ее домой. Он глядел веселыми глазами На поля, на дальнюю межу И подумал: «Дай-ка я на память У дороги вишню посажу. Пусть растет большая-пребольшая, Пусть идет и вширь и в высоту И, дорогу нашу украшая, Каждый год купается в цвету. Путники в тени ее прилягут, Отдохнут в прохладе, в тишине, И, отведав сочных, спелых ягод, Может статься, вспомнят обо мне. А не вспомнят — экая досада,— Я об этом вовсе не тужу: Не хотят — не вспоминай, не надо,— Все равно я вишню посажу!»

Враги сожгли родную хату, Сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, Кому нести печаль свою? Пошел солдат в глубоком горе На перекресток двух дорог, Нашел солдат в широком поле Травой заросший бугорок. Стоит солдат - и словно комья Застряли в горле у него. Сказал солдат: "Встречай, Прасковья, Героя - мужа своего. Готовь для гостя угощенье, Накрой в избе широкий стол,- Свой день, свой праздник возвращенья К тебе я праздновать пришел..." Никто солдату не ответил, Никто его не повстречал, И только теплый летний ветер Траву могильную качал. Вздохнул солдат, ремень поправил, Раскрыл мешок походный свой, Бутылку горькую поставил На серый камень гробовой. "Не осуждай меня, Прасковья, Что я пришел к тебе такой: Хотел я выпить за здоровье, А должен пить за упокой. Сойдутся вновь друзья, подружки, Но не сойтись вовеки нам..." И пил солдат из медной кружки Вино с печалью пополам. Он пил - солдат, слуга народа, И с болью в сердце говорил: "Я шел к тебе четыре года, Я три державы покорил..." Хмелел солдат, слеза катилась, Слеза несбывшихся надежд, И на груди его светилась Медаль за город Будапешт.

Все исчезло, скрылось за сосновым бором: Речка быстротечная, заросль соловьиная, Ширь полей раздольная — не окинешь взором — И она — хорошая, близкая, любимая. Сердце одинокое тихой грустью сжалось: Что-то позабыто, что-то не досказано, Что-то незабвенное без меня осталось, Что с моею жизнью светлой нитью связано.

Где ж вы, где ж вы, очи карие? Где ж ты, мой родимый край? Впереди - страна Болгария, Позади - река Дунай. Много верст в походах пройдено По земле и по воде, Но советской нашей Родины Не забыли мы нигде. И под звездами балканскими Вспоминаем неспроста Ярославские, да брянские, Да смоленские места. Вспоминаем очи карие, Тихий говор, звонкий смех... Хороша страна Болгария, А Россия лучше всех.

Где ты, лето знойное, Радость беспокойная, Голова курчавая, Рощи да сады?.. Белая метелица За окошком стелится, Белая метелица Замела следы. Были дни покосные, Были ночи росные, Гнулись ивы тонкие К светлому ручью; На лугу нескошенном, На лугу заброшенном, Встретила я молодость, Молодость свою. Встретила нежданную, Встретила желанную Под густою липою, Под копной волос. Отчего горела я, Отчего хмелела я — От зари малиновой Аль от буйных рос? Разожгла головушку, Разбурлила кровушку, Думы перепутала Звездная пурга... До сих пор все чудится — Сбудется, не сбудется — Белая рубашка, Вечер и луга. По тропе нехоженой Дни ушли погожие, Облетели рощи, Стынут зеленя. Саночки скрипучие Да снега сыпучие Разлучили с милым Девушку, меня. Разлучили-бросили До весны, до осени. До весны ль, до осени ль, Или навсегда Закатилась, скрылася, Скрылась, закатилася Молодости девичьей Первая звезда? Ласковый да радостный, Молодой да сладостный, Напиши мне весточку — Любишь или нет?.. А в ответ метелица По дорогам стелется, Белая метелица Заметает след.

Хорошо походкой вялой Мять в лугах шелка отав, Под Ивана под Купала Собирать двенадцать трав. Под подушку — травы в клети, И в прохладной тишине, Может статься, на рассвете Милый явится во сне... Ночь проходит. День стучится. Просыпается народ. Только суженный не снится, Только ряженный нейдет. Небо радостно над хатой, А на сердце — грусть-тоска. Знать, напрасно были смяты Те отавные шелка.

(Походная) До свиданья, города и хаты, Нас дорога дальняя зовет. Молодые смелые ребята, На заре уходим мы в поход. На заре, девчата, выходите Комсомольский провожать отряд. Вы без нас, девчата, не грустите, Мы придем с победою назад. Мы развеем вражеские тучи, Разметем преграды на пути, И врагу от смерти неминучей, От своей могилы не уйти. Наступил великий час расплаты, Нам вручил оружие народ. До свиданья, города и хаты,- На заре уходим мы в поход.

Когда вырастешь, дочка, отдадут тебя замуж В деревню большую, в деревню чужую. Мужики там всё злые - топорами секутся, А по будням там дождь и по праздникам дождь... Из старой русской народной песни В Смоленской губернии, в хате холодной, Зимою крестьянка меня родила. И, как это в песне поется народной, Ни счастья, ни доли мне дать не могла. Одна была доля - бесплодное поле, Бесплодное поле да тощая рожь. Одно было счастье - по будням ненастье, По будням ненастье, а в праздники - дождь. Голодный ли вовсе, не очень ли сытый, Я все-таки рос и годов с десяти Постиг, что одна мне наука открыта - Как лапти плести да скотину пасти. И плел бы я лапти... И, может быть, скоро Уже обогнал бы отца своего... Но был на земле человек, о котором В ту пору я вовсе не знал ничего. Под красное знамя бойцов собирая, Все тяготы жизни познавший вполне, Он видел меня из далекого края, Он видел и думал не раз обо мне. Он думал о том о бесправном народе, Кто поздно ложился и рано вставал, Кто в тяжком труде изнывал на заводе, Кто жалкую нивку слезой поливал; Чьи в землю вросли захудалые хаты, Чьи из году в год пустовали дворы; О том, кто давно на своих супостатов Точил топоры, но молчал до поры. Он стал и надеждой и правдой России, И славой ее и счастливой судьбой. Он вырастил, поднял могучие силы И сам их повел на решительный бой. И мы, что родились в избе при лучине И что умирали на грудах тряпья,- От Ленина право на жизнь получили - Все тысячи тысяч таких же, как я. Он дал моей песне тот голос певучий, Что вольно плывет по стране по родной. Он дал моей ниве тот колос живучий, Который не вянет ни в стужу, ни в зной. И где бы я ни был, в какие бы дали Ни шел я теперь по пути своему,- и в дни торжества, и в минуты печали Я сердцем своим обращаюсь к нему. И в жизни другого мне счастья не надо,- Я счастья хотел и хочу одного: Служить до последнего вздоха и взгляда Живому великому делу его.

Куда б ни шел, ни ехал ты, Но здесь остановись, Могиле этой дорогой Всем сердцем поклонись. Кто б ни был ты - рыбак, шахтер, Ученый иль пастух,- Навек запомни: здесь лежит Твой самый лучший друг. И для тебя и для меня Он сделал все, что мог: Себя в бою не пожалел, А родину сберег.

Зелеными просторами Легла моя страна. На все четыре стороны Раскинулась она. Ее посты расставлены В полях и в рудниках. Страна моя прославлена На всех материках. Колхозы, шахты, фабрики — Один сплошной поток... Плывут ее кораблики На запад и восток; Плывут во льды полярные В морозы, в бури, в дождь. В стране моей ударная Повсюду молодежь. Ударная, упрямая,— Не молодежь — литье. И песня эта самая Поется про нее. О том, как в дни ненастные Она молотит рожь, О том, как в ночи ясные Свои обозы красные Выводит молодежь. Уверенно стоит она У каждого станка. Проверена, испытана Проворная рука. В труде не успокоится И выстоит в бою За мир, который строится, За родину свою.

На закате ходит парень Возле дома моего, Поморгает мне глазами И не скажет ничего. И кто его знает, Чего он моргает. Как приду я на гулянье, Он танцует и поет, А простимся у калитки - Отвернется и вздохнет. И кто его знает, Чего он вздыхает. Я спросила: "Что не весел? Иль не радует житье?" "Потерял я,- отвечает,- Сердце бедное свое". И кто его знает, Зачем он теряет. А вчера прислал по почте Два загадочных письма: В каждой строчке - только точки,- Догадайся, мол, сама. И кто его знает, На что намекает. Я разгадывать не стала,- Не надейся и не жди,- Только сердце почему-то Сладко таяло в груди. И кто его знает, Чего оно тает.

Каким ты был, таким остался, Орел степной, казак лихой... Зачем ты снова повстречался, Зачем нарушил мой покой? Зачем опять в своих утратах Меня ты хочешь обвинить? В одном я только виновата, Что нету сил тебя забыть. Свою судьбу с твоей судьбою Пускай связать я не могла, Но я жила одним тобою, Я всю войну тебя ждала. Ждала, когда наступят сроки, Когда вернешься ты домой, И горьки мне твои упреки, Горячий мой, упрямый ной. Но ты взглянуть не догадался, Умчался вдаль, казак лихой... Какии ты был, таким остался, А ты и дорог мне такой.

Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой. Выходила, песню заводила Про степного сизого орла, Про того, которого любила, Про того, чьи письма берегла. Ой ты, песня, песенка девичья, Ты лети за ясным солнцем вслед: И бойцу на дальнем пограничье От Катюши передай привет. Пусть он вспомнит девушку простую, Пусть услышит, как она поет, Пусть он землю бережет родную, А любовь Катюша сбережет. Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой.

Года размерены, и наша цель верна. Мы знаем путь великих наступлений, И тайну полновесного зерна, И силу минеральных удобрений. Своей земле мы предъявили иск За прошлую нужду и недороды. Мы превратили в золотой прииск Крестьянские поля и огороды. Они встречают новую зарю, Которую не видели ни разу. Они живут По нашему календарю, Подвластные великому заказу. Мы их заставили менять покров И чутко слушать голос человечий. Мы Мудрую поэму тракторов Перевели на сельское наречье.

Месяц над нашею крышею светит, Вечер стоит у двора. Маленьким птичкам и маленьким детям Спать наступила пора. Завтра проснешься - и ясное солнце Снова взойдет над тобой... Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек, Спи, мой звоночек родной. Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий,- Баюшки-баю-баю. Пусть никакая печаль не тревожит Детскую душу твою. Ты не увидишь ни горя, ни муки, Доли не встретишь лихой... Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек. Спи, мой звоночек родной. Спи, мой малыш, вырастай на просторе,- Быстро промчатся года. Смелым орленком на ясные зори Ты улетишь из гнезда. Даст тебе силу, дорогу укажет Родина мудрой рукой... Спи, мой воробышек, спи, мой сыночек, Спи, мой звоночек родной.

1 Лесом, полями — дорогой прямой Парень идет на побывку домой. Ранили парня, да что за беда? Сердце играет, а кровь молода. — К свадьбе залечится рана твоя,— С шуткой его провожали друзья. Песню поет он, довольный судьбой: «Крутится, вертится шар голубой, Крутится, вертится, хочет упасть... » Ранили парня, да что за напасть? Скоро он будет в отцовском дому, Выйдут родные навстречу ему; Станет его поджидать у ворот Та, о которой он песню поет. К сердцу ее он прильнет головой... «Крутится, вертится шар голубой...» 2 Парень подходит. Нигде никого. Горькое горе встречает его. Черные трубы над снегом торчат, Черные птицы над ними кричат. Горькое горе, жестокий удел!— Только скворечник один уцелел. Только висит над колодцем бадья... — Где ж ты, родная деревня моя? Где ж эта улица, где ж этот дом, Где ж эта девушка, вся в голубом? Вышла откуда-то старая мать: — Где же, сыночек, тебя принимать? Чем же тебя накормить-напоить? Где же постель для тебя постелить? Всё поразграбили, хату сожгли, Настю, невесту, с собой увели... 3 В дымной землянке погас огонек, Парень в потемках на сено прилег. Зимняя ночь холодна и длинна. Надо бы спать, да теперь не до сна. Дума за думой идут чередой: — Рано, как видно, пришел я домой; Нет мне покоя в родной стороне, Сердце мое полыхает в огне; Жжет мою душу великая боль. Ты не держи меня здесь, не неволь,— Эту смертельную муку врагу Я ни забыть, ни простить не могу... Из темноты отзывается мать: — Разве же стану тебя я держать? Вижу я, чую, что сердце болит. Делай как знаешь, как совесть велит... 4 Поле да небо. Безоблачный день. Крепко у парня затянут ремень, Ловко прилажен походный мешок; Свежий хрустит под ногами снежок; Вьется и тает махорочный дым,— Парень уходит к друзьям боевым. Парень уходит — судьба решена, Дума одна и дорога одна... Глянет назад: в серебристой пыли Только скворечник маячит вдали. Выйдет на взгорок, посмотрит опять — Только уже ничего не видать. Дальше и дальше родные края... — Настенька, Настенька — песня моя! Встретимся ль, нет ли мы снова с тобой? «Крутится, вертится шар голубой...»

Летят перелетные птицы В осенней дали голубой, Летят они в жаркие страны, А я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, Родная навеки страна! Не нужен мне берег турецкий, И Африка мне не нужна. Немало я стран перевидел, Шагая с винтовкой в руке. И не было горше печали, Чем жить от тебя вдалеке. Немало я дум передумал С друзьями в далеком краю. И не было большего долга, Чем выполнить волю твою. Пускай утопал я в болотах, Пускай замерзал я на льду, Но если ты скажешь мне снова, Я снова все это пройду. Желанья свои и надежды Связал я навеки с тобой - С твоею суровой и ясной, С твоею завидной судьбой. Летят перелетные птицы Ушедшее лето искать. Летят они в жаркие страны, А я не хочу улетать, А я остаюся с тобою, Родная моя сторона! Не нужно мне солнце чужое, Чужая земля не нужна.

Лучше нету того цвету, Когда яблоня цветет, Лучше нету той минуты, Когда милая придет. Как увижу, как услышу - Все во мне заговорит, Вся душа моя пылает, Вся душа моя горит. Мы в глаза друг другу глянем, Руки жаркие сплетем, И куда - не знаем сами - Словно пьяные, бредем. Мы бредем по тем дорожкам, Где зеленая трава, Где из сердца сами рвутся Незабвенные слова. А кругом сады белеют, А в садах бушует май, И такой на небе месяц - Хоть иголки подбирай. За рекой гармонь играет - То зальется, то замрет... Лучше нету того цвету, Когда яблоня цветет.

В просторы, где сочные травы росли И рожь полновесная зрела, Пришли мастера плодоносной земли, Чья слава повсюду гремела. И, словно себе не поверивши вдруг, Что счастье им в руки далося, Смотрели на север, Смотрели на юг И желтые рвали колосья. Они проверяли победу свою Пред жаркой порой обмолота; Они вспоминали, как в этом краю Седое дымилось болото. Кривыми корнями густая лоза Сосала соленые соки, И резали руки и лезли в глаза Зеленые пики осоки. И был этот край неприветлив и глух, Как темное логово смерти, И тысячу лет Суеверных старух Пугали болотные черти. Но люди, восставшие против чертей, Но люди, забывшие счет на заплаты, Поставили на ноги Жен и детей И дали им в руки лопаты. И там, где не всякий решался пройти, Где вязли по ступицу дроги, Они провели подъездные пути, Они проложили дороги. Глухое безмолвие каждой версты Они покорили Трудом терпеливым. И врезалось поле в земные пласты Ликующим Желтым заливом. Пред ними легли молодые луга, Широкие зори встречая, И свежего сена крутые стога - Душистей цейлонского чая. И в праздник, когда затихает страда И косы блестящие немы, За щедрой наградой приходят сюда Творцы и герои поэмы. И, словно прикованы радостным сном, В ржаном шелестящем затопе Стоят и любуются крупным зерном, Лежащим на жесткой ладони. И ветер уносит обрывки речей, И молкнут беседы простые. И кажется так от вечерних лучей, Что руки у них - Золотые.

Мы с тобою не дружили, Не встречались по весне, Но глаза твои большие Не дают покоя мне. Думал я, что позабуду, Обойду их стороной, Но они везде и всюду Всё стоят передо мной, Словно мне без их привета В жизни горек каждый час, Словно мне дороги нету На земле без этих глаз. Может, ты сама не рада, Но должна же ты понять: С этим что-то сделать надо, Надо что-то предпринять.

Мы шли молчаливой толпою,- Прощайте, родные места!- И беженской нашей слезою Дорога была залита. Вздымалось над селами пламя, Вдали грохотали бои, И птицы летели над нами, Покинув гнездовья свои. Зверье по лесам и болотам Бежало, почуяв войну,- Видать, и ему неохота Остаться в фашистском плену. Мы шли... В узелки завязали По горстке родимой земли, И всю б ее, кажется, взяли, Но всю ее взять не могли. И в горестный час расставанья, Среди обожженных полей, Сурово свои заклинанья Шептали старухи над ней: - За кровь, за разбой, за пожары, За долгие ночи без сна Пусть самою лютою карой Врагов покарает она! Пусть высохнут листья и травы, Где ступит нога палачей, И пусть не водою - отравой Наполнится каждый ручей. Пусть ворон - зловещая птица - Клюет людоедам глаза, Пусть в огненный дождь превратится Горючая наша слеза. Пусть ветер железного мщенья Насильника в бездну сметет, Пусть ищет насильник спасенья, И пусть он его не найдет И страшною казнью казнится, Каменья грызя взаперти... Мы верили - суд совершится. И легче нам было идти.

На горе - белым-бела - Утром вишня расцвела. Полюбила я парнишку, А открыться не могла. Я по улице хожу, Об одном о нем тужу, Но ни разу он не спросит, Что на сердце я ношу. Только спросит - как живу, Скоро ль в гости позову... Не желает он, наверно, Говорить по существу. Я одна иду домой, Вся печаль моя со мной. Неужели ж мое счастье Пронесется стороной?

Перевозчик-водогрёбщик, Парень молодой, Перевези меня на ту сторону, Сторону — домой. (Из народной песни) Сердитой махоркой да тусклым костром Не скрасить сегодняшний отдых... У пристани стынет усталый паром, Качаясь на медленных водах. Сухая трава и густые пески Хрустят по отлогому скату. И месяц, рискуя разбиться в куски, На берег скользит по канату. В старинных сказаньях и песнях воспет, Паромщик идет К шалашу одиноко. Служил он парому до старости лет, До белых волос, До последнего срока. Спокойные руки, испытанный глаз Повинность несли аккуратно. И, может быть, многие тысячи раз Ходил он туда и обратно. А ночью, когда над рекою туман Клубился, Похожий на серую вату, Считал перевозчик и прятал в карман Тяжелую Медную плату. И спал в шалаше под мерцанием звезд, И мирно шуршала Солома сухая... Но люди решили, что надобно — мост, Что нынче эпоха другая. И вот расступилася вдруг тишина, Рабочих на стройку созвали. И встали послушно с глубокого дна Дубовые черные сваи. В любые разливы не дрогнут они,— Их ставили люди на совесть... Паром доживает последние дни, К последнему рейсу готовясь. О нем, о ненужном, забудет народ, Забудет, и срок этот — близко. И по мосту месяц на берег скользнет Без всякого страха и риска. Достав из кармана истертый кисет, Паромщик садится На узкую лавку. И горько ему, что за выслугой лет Он вместе с паромом Получит отставку; Что всю свою жизнь разменял на гроши, Что по ветру годы развеял; Что строить умел он одни шалаши, О большем и думать не смея. Ни радости он не видал на веку, Ни счастье ему не встречалось... Эх, если бы сызнова жить старику,— Не так бы оно получалось!

Апрель ударил голубым крылом О городскую черствую дорогу. И вот со звоном выкатился лом Из шумной двери солнцу на подмогу. И целый день в руках играет сталь, Вздыхают глухо ледяные глыбы. Сегодня день — прозрачный, как хрусталь, Сегодня день приветливых улыбок. Весь город напоен ласкающим теплом. Неугомон у каждого порога... Апрель ударил голубым крылом О городскую черствую дорогу.

На позиции девушка Провожала бойца, Темной ночью простилася На ступеньках крыльца. И пока за туманами Видеть мог паренек, На окошке на девичьем Всё горел огонек. Парня встретила славная Фронтовая семья, Всюду были товарищи, Всюду были друзья. Но знакомую улицу Позабыть он не мог: - Где ж ты, девушка милая, Где ж ты, мой огонек? И подруга далекая Парню весточку шлет, Что любовь ее девичья Никогда не умрет; Всё, что было загадано, В свой исполнится срок,- Не погаснет без времени Золотой огонек. И просторно и радостно На душе у бойца От такого хорошего От ее письмеца. И врага ненавистного Крепче бьет паренек За Советскую родину, За родной огонек.

Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родные леса и луга! Уходили в поход партизаны, Уходили в поход на врага. На прощанье сказали герои: - Ожидайте хороших вестей.- И на старой смоленской дороге Повстречали незваных гостей. Повстречали - огнем угощали, Навсегда уложили в лесу За великие наши печали, За горючую нашу слезу. С той поры да по всей по округе Потеряли злодеи покой: День и ночь партизанские вьюги Над разбойной гудят головой. Не уйдет чужеземец незваный, Своего не увидит жилья... Ой, туманы мои, растуманы, Ой, родная сторонка моя!

Ой, цветет калина В поле у ручья. Парня молодого Полюбила я. Парня полюбила На свою беду: Не могу открыться, Слова не найду. Он живет - не знает Ничего о том, Что одна дивчина Думает о нем... У ручья с калины Облетает цвет, А любовь девичья Не проходит, пет. А любовь девичья С каждым днем сильней. Как же мне решиться - Рассказать о ней? Я хожу, не смея Волю дать словам... Милый мой, хороший, Догадайся сам!

Опять печалится над лугом Печаль пастушьего рожка. И, словно гуси, друг за другом Плывут по небу облака. А я брожу неторопливо По этим памятным местам. Какого здесь ищу я дива, Чего я жду — не знаю сам. У этих сел, у этих речек, На тихих стежках полевых Друзей давнишних я не встречу И не дождусь своих родных. Одни ушли, свой дом покинув,— И где они и что нашли? Другим селибу в три аршина Неподалеку отвели... Какого ж здесь искать мне чуда, Моя родная сторона! Но я — твой сын, но я — отсюда, И здесь прошла моя весна. Прошла моя незолотая, Моя незвонкая прошла. И пусть она была такая,— Она такая мне мила. И мне вовеки будет дорог Край перелесков и полей, Где каждый дол и каждый взгорок Напоминают мне о ней. Пусть даже стерлись все приметы, Пусть не найти ее следа, И все ж меня дорога эта Зовет неведомо куда.

Идут вперед неустрашимо Бойцы — товарищи мои. И Ельня — город мой родимый — Опять в кругу своей семьи. Пусть он разрушен, искалечен,— Он возродится из руин! И подвиг твой да будет вечен, Советский воин-исполин!

Я весь свой век жила в родном селе, Жила, как все,— работала, дышала, Хлеба растила на своей земле И никому на свете не мешала. И жить бы мне спокойно много лет,— Женить бы сына, пестовать внучонка... Да вот поди ж нашелся людоед — Пропала наша тихая сторонка! Хлебнули люди горя через край, Такого горя, что не сыщешь слова. Чуть что не так — ложись и помирай: Всё у врагов для этого готово; Чуть что не так — петля да пулемет, Тебе конец, а им одна потеха... Притих народ. Задумался народ. Ни разговоров не слыхать, ни смеха. Сидим, бывало,— словно пни торчим... Что говорить? У всех лихая чаша. Посмотрим друг на друга, помолчим, Слезу смахнем — и вся беседа наша. Замучил, гад. Замордовал, загрыз... И мой порог беда не миновала. Забрали всё. Одних мышей да крыс Забыли взять. И всё им было мало! Пришли опять. Опять прикладом в дверь,— Встречай, старуха, свору их собачью... «Какую ж это, думаю, теперь Придумал Гитлер для меня задачу?» А он придумал: «Убирайся вон! Не то,— грозят,— раздавим, словно муху...» «Какой же это,— говорю,— закон — На улицу выбрасывать старуху? Куда ж идти? Я тут весь век живу...» Обидно мне, а им того и надо: Не сдохнешь, мол, и со скотом в хлеву, Ступай туда,— свинья, мол, будет рада. «Что ж,— говорю,— уж лучше бы свинья,— Она бы так над старой не глумилась. Да нет ее. И виновата ль я, Что всех свиней сожрала ваша милость?» Озлился, пес,— и ну стегать хлыстом! Избил меня и, в чем была, отправил Из хаты вон... Спасибо и на том, Что душу в теле все-таки оставил. Пришла в сарай, уселась на бревно. Сижу, молчу — раздета и разута. Подходит ночь. Становится темно. И нет старухе на земле приюта. Сижу, молчу. А в хате той порой Закрыли ставни, чтоб не видно было, А в хате — слышу — пир идет горой,— Стучит, грючит, гуляет вражья сила. «Нет, думаю, куда-нибудь уйду, Не дам глумиться над собой злодею! Пока тепло, авось не пропаду, А может быть, и дальше уцелею...» И долог путь, а сборы коротки: Багаж в карман, а за плечо — хворобу. Не напороться б только на штыки, Убраться подобру да поздорову. Но, знать, в ту ночь счастливая звезда Взошла и над моею головою: Затихли фрицы — спит моя беда, Храпят, гадюки, в хате с перепою. Пора идти. А я и не могу,— Целую стены, словно помешалась... «Ужели ж всё пожертвовать врагу, Что тяжкими трудами доставалось? Ужели ж, старой, одинокой, мне Теперь навек с родным углом проститься, Где знаю, помню каждый сук в стене И как скрипит какая половица? Ужели ж лиходею моему Сиротская слеза не отольется? Уж если так, то лучше никому Пускай добро мое не достается! Уж если случай к этому привел, Так будь что будет — лучше или хуже!» И я дубовый разыскала кол И крепко дверь притиснула снаружи. А дальше, что же, дальше — спички в ход,— Пошел огонь плести свои плетенки! А я — через калитку в огород, В поля, в луга, на кладбище, в потемки. Погоревать к покойнику пришла, Стою перед оградою сосновой: — Прости, старик, что дом не сберегла, Что сына обездолила родного. Придет с войны, а тут — ни дать ни взять, В какую дверь стучаться — неизвестно... Прости, сынок! Но не могла я стать У извергов скотиной бессловесной. Прости, сынок! Забудь отцовский дом, Родная мать его не пощадила — На всё пошла, но праведным судом Злодеев на погибель осудила. Жестокую придумала я месть — Живьем сожгла, огнем сжила со света! Но если только бог на небе есть — Он все грехи отпустит мне за это. Пусть я стара, и пусть мой волос сед,— Уж раз война, так всем идти войною... Тут подошел откуда-то сосед С ружьем в руках, с котомкой за спиною. Он осторожно посмотрел кругом, Подумал молча, постоял немного, «Ну, что ж,— сказал,— Антоновна, идем! Видать, у нас теперь одна дорога...» И мы пошли. Сосед мой впереди, А я за ним заковыляла сзади. И вот, смотри, полгода уж поди Живу в лесу у партизан в отряде. Варю обед, стираю им белье, Чиню одёжу — не сижу без дела. А то бывает, что беру ружье,— И эту штуку одолеть сумела. Не будь я здесь — валяться б мне во рву, А уж теперь, коль вырвалась из плена, Своих врагов и впрямь переживу,— Уж это так. Уж это непременно.

Александру Фадееву Трансвааль, Трансвааль — страна моя. Ты вся горишь в огне. (Русская народная песня) 1 Та песня с детских лет, друзья, Была знакома мне: «Трансвааль, Трансвааль — страна моя, Ты вся горишь в огне». Трансвааль, Трансвааль — страна моя!.. Каким она путем Пришла в смоленские края, Вошла в крестьянский дом? И что за дело было мне, За тыщи верст вдали, До той страны, что вся в огне, До той чужой земли? Я даже знал тогда едва ль — В свой двенадцать лет,— Где эта самая Трансвааль И есть она иль нет. И всё ж она меня нашла В Смоленщине родной, По тихим улицам села Ходила вслед за мной. И понял я ее печаль, Увидел тот пожар. Я повторял: — Трансвааль, Трансвааль!- И голос мой дрожал. И я не мог уже — о нет!— Забыть про ту страну, Где младший сын — в тринадцать лет — Просился на войну. И мне впервые, может быть, Открылося тогда — Как надо край родной любить, Когда придет беда; Как надо родину беречь И помнить день за днем, Чтоб враг не мог ее поджечь Погибельным огнем... 2 «Трансвааль, Трансвааль — страна моя!..» Я с этой песней рос. Ее навек запомнил я И, словно клятву, нес. Я вместе с нею путь держал, Покинув дом родной, Когда четырнадцать держав Пошли на нас войной; Когда пожары по ночам Пылали здесь и там И били пушки англичан По нашим городам; Когда сражались сыновья С отцами наравне... «Трансвааль, Трансвааль — страна моя, Ты вся горишь в огне...» 3 Я пел свой гнев, свою печаль Словами песни той, Я повторял: — Трансвааль, Трансвааль!- Но думал о другой,— О той, с которой навсегда Судьбу свою связал. О той, где в детские года Я палочки срезал; О той, о русской, о родной, Где понял в первый раз: Ни бог, ни царь и не герой Свободы нам не даст; О той, что сотни лет жила С лучиною в светце, О той, которая была Вся в огненном кольце. Я выполнял ее наказ, И думал я о ней... Настал, настал суровый час Для родины моей; Настал, настал суровый час Для родины моей,— Молитесь, женщины, за нас - За ваших сыновей... 4 Мы шли свободу отстоять, Избавить свет от тьмы. А долго ль будем воевать — Не спрашивали мы. Один был путь у нас — вперед! И шли мы тем путем. А сколько нас назад придет — Не думали о том. И на земле и на воде Врага громили мы. И знамя красное нигде Не уронили мы. И враг в заморские края Бежал за тыщи верст. И поднялась страна моя Во весь могучий рост. Зимой в снегу, весной в цвету И в дымах заводских — Она бессменно на посту, На страже прав людских. Когда фашистская чума В поход кровавый шла, Весь мир от рабского ярма Страна моя спасла. Она не кланялась врагам, Не дрогнула в боях. И пал Берлин к ее ногам, Поверженный во прах. Стоит страна большевиков, Великая страна, Со всех пяти материков Звезда ее видна. Дороги к счастью — с ней одной Открыты до конца, И к ней — к стране моей родной — Устремлены сердца. Ее не сжечь, не задушить, Не смять, не растоптать,— Она живет и будет жить И будет побеждать! 5 «...Трансвааль, Трансвааль!..» — Я много знал Других прекрасных слов, Но эту песню вспоминал, Как первую любовь; Как свет, как отблеск той зари, Что в юности взошла, Как голос матери-земли, Что крылья мне дала. Трансвааль, Трансвааль!— моя страна, В лесу костер ночной... Опять мне вспомнилась она, Опять владеет мной. Я вижу синий небосвод, Я слышу бой в горах: Поднялся греческий народ С оружием в руках. Идет из плена выручать Судьбу своей земли, Идет свободу защищать, Как мы когда-то шли. Идут на битву сыновья С отцами наравне... «Трансвааль, Трансвааль — страна моя, Ты вся горишь в огне...» Пускай у них не те слова И пусть не тот напев, Но та же правда в них жива, Но в сердце — тот же гнев. И тот же враг, что сжег Трансвааль,— Извечный враг людской,— Направил в них огонь и сталь Безжалостной рукой. Весь мир, всю землю он готов Поджечь, поработить, Чтоб кровь мужей и слезы вдов В доходы превратить; Чтоб даже воздух, даже свет Принадлежал ему... Но вся земля ответит: — Нет! Вовек не быть тому! И за одним встает другой Разгневанный народ,— На грозный бой, на смертный бой И стар и млад идет, И остров Ява, и Китай, И Греции сыны Идут за свой родимый край, За честь своей страны; За тех, что в лютой кабале, В неволе тяжкой мрут, За справедливость на земле И за свободный труд. Ни вражья спесь, ни злая месть Отважным не страшна. Народы знают: правда есть! И видят — где она. Дороги к счастью — с ней одной Открыты до конца, И к ней — к стране моей родной Устремлены сердца, Ее не сжечь, не задушить, Не смять, не растоптать. Она живет и будет жить И будет побеждать!

С одним желаньем, с думою одною, Со всех концов родной своей земли Мы собралися дружною семьею, Мы все учиться мастерству пришли. Пройдут года, настанут дни такие, Когда советский трудовой народ Вот эти руки, руки молодые Руками золотыми назовет. Куда бы нас отчизна ни послала, Мы с честью дело сделаем свое: Она взрастила нас и воспитала, Мы все — сыны и дочери ее. Мы будем всюду первыми по праву И говорим от сердца от всего, Что не уроним трудовую славу Своей страны, народа своего.

По росистой луговой, По извилистой тропинке Провожал меня домой Мой знакомый с вечеринки. Возле дома он сказал, Оглядевшись осторожно: - Я бы вас поцеловал, Если это только можно. Я ответила ему, Что, конечно, возражаю, Что такого никому Никогда не разрешаю. Сразу парень загрустил, Огорченный стал прощаться,- Дескать, значит, я не мил, Дескать, лучше б не встречаться. Я в глаза ему смотрю: - Раз такое положенье, То уж ладно,- говорю,- Поцелуй... без разрешенья.

Попрощаться с теплым летом Выхожу я за овин. Запылали алым цветом Кисти спелые рябин. Всё молчит - земля и небо, Тишина у всех дорог. Вкусно пахнет свежим хлебом На току соломы стог. Блекнут травы. Дремлют хаты. Рощи вспыхнули вдали. По незримому канату Протянулись журавли. Гаснет день. За косогором Разливается закат. Звонкий месяц выйдет скоро Погулять по крышам хат. Скоро звезды тихим светом Упадут на дно реки. Я прощаюсь с теплым летом Без печали и тоски.

(Хуторская Россия) В этой сумрачной хате для меня ничего не осталось, Для моей головы эта темная хата низка... Здесь у каждой стены приютились нужда и усталость, В каждой щели шуршит тараканья тоска. Я, наверно, уйду. Я сегодня недаром встревожен И тревоги своей не могу превозмочь. За окном — тишина. За окном залегло бездорожье И сплошная, закрытая наглухо ночь. Выйдешь в поле, а в поле — ни сукина сына,— Хочешь пой, хочешь вой, хочешь бей головой ворота!— На двенадцать засовов заперта хуторская Россия, И над ней умирает луна — Эта круглая сирота. Вот он, край, где просторному слову появляться не велено, Где насквозь теснота — от земли и до звезд, Где и земли, и воды, и леса поразделены, Где для общего блага оставлен лишь только погост. В каждой хате — свои сновидения длинные, И своя тишина, и свои над рекой соловьи; В каждом поле — своя «пограничная линия», И дороги, и тропы свои. Это здесь человека заедает глухая тревога За погоду, за хлеб, за судьбу посевных площадей. Летом ставится ставка на всевышнего господа бога, А зимою — надежда на «добрых людей». И когда, в недород, все амбары подметены начисто, К «добрым людям» идешь ты за хлебом, скорбя. И цепные собаки довоенного качества У дубовой калитки встречают тебя. Поклонись до земли и проси, бесталанный,— прощения За голодное время, за свою незадачную рожь... И проходят года за мое вам почтение, И теряется молодость за здорово живешь... Долго был я привязан к этому гиблому месту, Но сегодня моя наступила пора: Я уйду. Заберу я и мать и невесту, И коня своего уведу со двора. Я поводья возьму в эту правую руку,— Так водил я когда-то в ночное коней. Свежий ветер по дружбе мне на листьях сыграет разлуку, Провожая меня до больших росстаней. Я возьму напоследок краюху соленого хлеба И уйду на село, где живет незабвенный товарищ Петров, Где зеленые звезды покорно спускаются с неба, Чтоб указывать путь для ночных тракторов. Я к нему подойду — к человеку хорошей науки — И скажу, что пришел под его под колхозную власть. Я вручу ему молодость, силу и руки, И крестьянскую участь, и крестьянскую часть. Он ответит мне — голосом теплым и чистым, Он покажет, где силы мои приложить. Я, наверное, стану неплохим трактористом И сумею доверие заслужить. Решено окончательно. Мой возврат навсегда невозможен. Я — созревшее яблоко, отлетевшее с яблони прочь... Затихающий месяц на дальний пригорок положен, И на музыку ветра положена ночь.

Посвящается Н-скому заводу Сегодня, на празднике людном, Мы с вами припомним, друзья, Как двигалась в путь многотрудный Рабочая наша семья; Как смертью враги нам грозили, Как шли в Подмосковье бои, Как мы под бомбежкой грузили Станки заводские свои; Как, сидя в теплушках на сене, Глядели мы в сумрак ночной, Как где-то в тумане осеннем Остался наш город родной... Припомним, друзья и подруги, Расскажем без всяких прикрас, Какие свирепые вьюги На пристани встретили нас; Как в старой нетопленной школе Мы жили у мертвой реки, Как сердце сжималось от боли, Что снег заметает станки, Что к ним не придут пароходы Ни с этой, ни с той стороны, Что дальше нам не было ходу, Быть может, до самой весны... Припомним, друзья и подруги, Как ночи и дни напролет По той незнакомой округе Искали мы с вами подвод; Как тяжко тащили на сани Железную грузную кладь,— Тащили и падали сами И, вставши, тащили опять; Как вдаль — по полям, по откосам, По длинной дороге степной — Пошли, потянулись обозы На целые версты длиной. Весь свет застилала пороша, Пройдешь — и не видно следов... И всё же мы вынесли ношу, В которой сто тысяч пудов; И всё же — хоть тяжко нам было — Спасли, отстояли завод. И вот он — на полную силу Работает, дышит, живет! Товарищи, вспомним об этом И будем тверды до конца! И пусть торжествующим светом Наполнятся наши сердца; Пусть душу согреет сознанье, Что мы ни на шаг, ни на миг В суровые дни испытанья Не сдали позиций своих; Что мы никому не давали Позорить рабочую честь И что в фронтовом арсенале И наше оружие есть, И наше грохочет громами В годину великой войны... Когда-то мы делали с вами Часы для советской страны; Когда-то в уюте квартирном, В спокойные ясные дни, На стенах, на столике мирном Секунды считали они. Но в наши дома оголтело Вломились фашистские псы,— И родина нам повелела Готовить иные часы — Часы со смертельным заводом Для тех, кто пошел на грабеж, Для тех, кто над нашим народом Занес окровавленный нож; Часы для злодеев матерых, Что кровь неповинную льют, Часы, после боя которых Враги никогда не встают. Так что же, друзья и подруги,— Пусть будет работа дружна! Пусть наши проворные руки Похвалит родная страна; Пусть станет убийцам грозою Советский завод часовой, Пусть плачут кровавой слезою Они над своею судьбой; Пусть ночи встают гробовые Над тем, кто нацелился в нас, Пусть наши часы боевые Пробьют его смертный час!

Дайте в руки мне гармонь Золотые планки! Парень девушку домой Провожал с гулянки. Шли они — в руке рука — Весело и дружно. Только стежка коротка — Расставаться нужно. Хата встала впереди — Темное окошко... Ой ты, стежка, погоди, Протянись немножко! Ты потише провожай, Парень сероглазый, Потому что очень жаль Расставаться сразу... Дайте ж в руки мне гармонь, Чтоб сыграть страданье. Парень девушку домой Провожал с гулянья. Шли они — рука в руке, Шли они до дому, А пришли они к реке, К берегу крутому. Позабыл знакомый путь Ухажер-забава: Надо б влево повернуть,— Повернул направо. Льется речка в дальний край Погляди, послушай... Что же, Коля, Николай, Сделал ты с Катюшей?! Возвращаться позже всех Кате неприятно, Только ноги, как на грех, Не идут обратно. Не хотят они домой, Ноги молодые... Ой, гармонь моя, гармонь,— Планки золотые!

Далекий мой! Пора моя настала. В последний раз я карандаш возьму.. Кому б моя записка ни попала, Она тебе писалась одному. Прости-прощай! Любимую веснянку Нам не певать в веселый месяц май. Споем теперь, как девушку-смолянку Берут в неволю в чужедальний край; Споем теперь, как завтра утром рано Пошлют ее по скорбному пути... Прощай, родной! Забудь свою Татьяну. Не жди ее. Но только отомсти! Прости-прощай!.. Что может дать рабыне Чугунная немецкая земля? Наверно, на какой-нибудь осине Уже готова для меня петля. А может, мне валяться под откосом С пробитой грудью у чужих дорог, И по моим по шелковистым косам Пройдет немецкий кованый сапог... Прощай, родной! Забудь про эти косы. Они мертвы. Им больше не расти. Забудь калину, на калине росы, Про всё забудь. Но только отомсти! Ты звал меня своею нареченной, Веселой свадьбы ожидала я. Теперь меня назвали обреченной, Лихое лихо дали мне в мужья. Пусть не убьют меня, не искалечат, Пусть доживу до праздничного дня, Но и тогда не выходи навстречу — Ты не узнаешь всё равно меня. Всё, что цвело, затоптано, завяло, И я сама себя не узнаю. Забудь и ты, что так любил, бывало, Но отомсти за молодость мою! Услышь меня за темными лесами, Убей врага, мучителя убей!.. Письмо тебе писала я слезами, Печалью запечатала своей... Прости-прощай!..

Дан приказ: ему - на запад, Ей - в другую сторону... Уходили комсомольцы На гражданскую войну. Уходили, расставались, Покидая тихий край. "Ты мне что-нибудь, родная, На прощанье пожелай..." И родная отвечала: "Я желаю всей душой - Если смерти, то - мгновенной, Если раны,- небольшой. А всего сильней желаю Я тебе, товарищ мой, Чтоб со скорою победой Возвратился ты домой". Он пожал подруге руку, Глянул в девичье лицо: "А еще тебя прошу я,- Напиши мне письмецо". "Но куда же напишу я? Как я твой узнаю путь?" "Все равно,- сказал он тихо.- Напиши... куда-нибудь!"

Дорога стала веселей: Весна поет из всех оврагов... Я заменяю на селе Наркома почт И телеграфов. Моя работа высока И тонкой требует науки: Людская радость и тоска Через мои проходят руки. И в этот теплый месяц май, Когда шумят приветно клены, Пошлет село В далекий край Свои Нижайшие поклоны. Оно расспросит у меня — О чем написано в газете, Какая нынче злоба дня И что хорошего На свете. Оно расскажет городам Свои удачи и напасти... В ответ — Я письма передам И директивы высшей власти. Я передам И вновь пойду Стучаться в окна и калитки, Читая бегло на ходу Полей зеленые открытки. Мне так приятно в двадцать лет Встречать проснувшуюся озимь! Но... ждет журналов и газет Библиотекарша в совхозе. И вновь горит мое лицо, И вновь колышется рубашка, И я Взлетаю на крыльцо Легко, как белая бумажка. Я гляжу на нее Через двери в упор, Я снимаю пред ней Головной убор. Я из кожаной сумки Письмо достаю, Я дрожащей рукою Письмо подаю. И мне За скромные труды Такая щедрая награда!— Она дает стакан воды С улыбкой первого разряда. И брызжет солнце и весна В его сверкающие грани, А у дверей Стоит она — Живой портрет В сосновой раме. Я побежден... Я всё гляжу... Присох язык, и нет вопросов... Да, Я теперь перехожу В распоряженье Наркомпроса. Уж целый год и шесть недель Люблю ее, не забывая. Прости меня, Наркомпочтель, Прости, Дорога кольцевая!

...Да разве об этом расскажешь В какие ты годы жила! Какая безмерная тяжесть На женские плечи легла!.. В то утро простился с тобою Твой муж, или брат, или сын, И ты со своею судьбою Осталась один на один. Один на один со слезами, С несжатыми в поле хлебами Ты встретила эту войну. И все - без конца и без счета - Печали, труды и заботы Пришлись на тебя на одну. Одной тебе - волей-неволей - А надо повсюду поспеть; Одна ты и дома и в поле, Одной тебе плакать и петь. А тучи свисают все ниже, А громы грохочут все ближе, Все чаще недобрая весть. И ты перед всею страною, И ты перед всею войною Сказалась - какая ты есть. Ты шла, затаив свое горе, Суровым путем трудовым. Весь фронт, что от моря до моря, Кормила ты хлебом своим. В холодные зимы, в метели, У той у далекой черты Солдат согревали шинели, Что сшила заботливо ты. Бросалися в грохоте, в дыме Советские воины в бой, И рушились вражьи твердыни От бомб, начиненных тобой. За все ты бралася без страха. И, как в поговорке какой, Была ты и пряхой и ткахой, Умела - иглой и пилой. Рубила, возила, копала - Да разве всего перечтешь? А в письмах на фронт уверяла, Что будто б отлично живешь. Бойцы твои письма читали, И там, на переднем краю, Они хорошо понимали Святую неправду твою. И воин, идущий на битву И встретить готовый ее, Как клятву, шептал, как молитву, Далекое имя твое...

Советская Россия, Родная наша мать! Каким высоким словом Мне подвиг твой назвать? Какой великой славой Венчать твои дела? Какой измерить мерой - Что ты перенесла? В годину испытаний, В боях с ордой громил, Спасла ты, заслонила От гибели весь мир. Ты шла в огонь и в воду, В стальной кромешный ад, Ложилася под танки Со связками гранат; В горящем самолете Бросалась с облаков На пыльные дороги, На головы врагов; Наваливалась грудью На вражий пулемет, Чтобы твои солдаты Могли идти вперед... Тебя морили мором И жгли тебя огнем, Землею засыпали На кладбище живьем; Тебя травили газом, Вздымали на ножах, Гвоздями прибивали В немецких блиндажах... Скажи, а сколько ж, сколько Ты не спала ночей В полях, в цехах, в забоях, У доменных печей? По твоему призыву Работал стар и мал: Ты сеяла, и жала, И плавила металл; Леса валила наземь, Сдвигала горы с мест,- Сурово и достойно Несла свой тяжкий крест... Ты все перетерпела, Познала все сполна. Поднять такую тяжесть Могла лишь ты одна! И, в бой благословляя Своих богатырей, Ты знала - будет праздник На улице твоей!.. И он пришел! Победа Твоя недалека: За Тисой, за Дунаем Твои идут войска; Твое пылает знамя Над склонами Карпат, На Висле под Варшавой Твои костры горят; Твои грохочут пушки Над прусскою землей, Огни твоих салютов Всплывают над Москвой... Скажи, какой же славой Венчать твои дела? Какой измерить мерой Тот путь, что ты прошла? Никто в таком величье Вовеки не вставал. Ты - выше всякой славы, Достойней всех похвал! И все народы мира, Что с нами шли в борьбе, Поклоном благодарным Поклонятся тебе; Поклонятся всем сердцем За все твои дела, За подвиг твой бессмертный, За все, что ты снесла; За то, что жизнь и правду Сумела отстоять, Советская Россия, Родная наша мать!

- Слушайте, товарищи! Наши дни кончаются, Мы закрыты - заперты С четырех сторон... Слушайте, товарищи! Говорит, прощается Молодая гвардия, Город Краснодон. Все, что нам положено, Пройдено, исхожено. Мало их осталося - Считанных минут. Скоро нас, измученных, Связанных и скрученных, На расправу лютую Немцы поведут. Знаем мы, товарищи, - Нас никто не вызволит, Знаем, что насильники Довершат свое, Но когда б вернулася Юность наша сызнова, Мы бы вновь за родину Отдали ее. Слушайте ж, товарищи! Все, что мы не сделали, Все, что не успели мы На пути своем,- В ваши руки верные, В ваши руки смелые, В руки комсомольские Мы передаем. Мстите за обиженных, Мстите за униженных, Душегубу подлому Мстите каждый час! Мстите за поруганных, За убитых, угнанных, За себя, товарищи, И за всех за нас. Пусть насильник мечется В страхе и отчаянье, Пусть своей Неметчины Не увидит он!- Это завещает вам В скорбный час прощания Молодая гвардия, Город Краснодон.

Снова замерло всё до рассвета - Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно - на улице где-то Одинокая бродит гармонь: То пойдёт на поля, за ворота, То обратно вернется опять, Словно ищет в потёмках кого-то И не может никак отыскать. Веет с поля ночная прохлада, С яблонь цвет облетает густой... Ты признайся - кого тебе надо, Ты скажи, гармонист молодой. Может статься, она - недалёко, Да не знает - её ли ты ждёшь... Что ж ты бродишь всю ночь одиноко, Что ж ты девушкам спать не даёшь?!

Ты что ж решил: Нечай — старик, Нечаю всё равно?! Старик, да жить трудом привык... Вот то-то и оно! Не в те ударил ты опять, Не в те колокола: К чему года мои считать,— Ты б сосчитал дела! Я, может, хлеба одного Взрастил за долгий век, Что если в гурт собрать его,— Так что там твой Казбек! А хлеб какой! Отборный сплошь, Лежит — к зерну зерно. Возьмешь в ладони и замрешь... Вот то-то и оно! А сколько сена дал Нечай С бригадою своей? А сено ж пахло, словно чай,— Заваривай и пей! Что тут, что там — я первым был, Не сплоховал Нечай. Да ты, как видно, позабыл, Где здравствуй, где прощай. И вышло так, что я сейчас Остался в стороне,— Знать, на смех курам ты припас Такую должность мне: Весной в поля пойдет народ, А я — сиди с дубьем, Спасай, вояка, огород От кур да воробьев! Добился почести людской, Дождался, старина. Да мне ж, при должности такой, Житья не даст жена. «Ты,— скажет,— что ж, любезный муж, Совсем сошел на нет?..» И стыдно будет мне к тому ж На фронт писать ответ. На фронте сыну моему Два ордена дано,— Читал, наверно, почему... Вот то-то и оно! А чем хвалиться стану я?— Живу, мол, без забот, Мол, вместо чучела меня Послали в огород... Как будто впрямь я вышел весь, Добился до конца. Приятна, что ль, такая весть Для красного бойца? Пусть я старик, но никакой Не вижу в том беды: Давно известно — старый конь Не портит борозды. И ты меня не обижай, Ты дай бригаду мне: Такой получим урожай — На диво всей стране. Уж тут позиций не сдадим, В кусты не удерем, А то еще и молодым, Пожалуй, нос утрем. Уж если слаб я бить врага, Никак не подхожу, Так хлеб растить, косить луга — Всю душу положу! Всё, как на фронте, будет в срок, Всё, как и быть должно: Нечай в работе знает прок... Вот то-то и оно!

Стоит ветла унылая, Шумит она, качается Над высохшим ручьем... А нам, подружка милая, А нам о чем печалиться, А нам жалеть о чем? Пойдем, подружка верная, За озеро, за мельницу, Под месяц молодой. В полях тропа вечерняя Сама собою стелется Нам под ноги с тобой. Над травами зелеными Плывет гармонь влюбленная, Плывет и не плывет. А травы — всё немятые, А парни — неженатые, А всё кругом цветет. Поют в четыре голоса Нам песню величальную Четыре соловья. О чем же ты задумалась, Чего же ты печальная, Ровесница моя?

У Ванюши не пахана пашенка,— Закружила Ванюшу Наташенька. Что ни день — у зеленого ельника Он встречается с дочкою мельника. Осыпает он девушку ласками, Ублажает красивыми сказками, Развлекает ее разговорами Про любовь да про разные стороны. А в селе, у колодцев, как водится, Где досужие кумушки сходятся, Всё уже решено окончательно: Дескать, парень и впрямь завлекательный, Дескать, свадьба предвидится знатная... А на деле — случилось обратное. Заседанье в ячейке назначили, Ваньке выговор примастачили, Припаяли ему внушение, Что вошел с кулаком в сношения, Что в июньскую полночь синюю Искривил комсомольскую линию. Присмолили ему, примастачили, В протоколах про всё обозначили: Не ходи на чужую околицу, Не зарись на кулацкую горницу!

Проходит ночь. И над землей все шире Заря встает, светла... Не умер он: повсюду в этом мире Живут его дела. И если верен ты его заветам — Огням большой весны,— В своей стране ты должен стать поэтом, Творцом своей страны. На стройке ль ты прилаживаешь камень,— Приладь его навек, Чтобы твоими умными руками Гордился человек. Растишь ли сад, где вечный голод плакал, Идешь ли на поля,— Работай так, чтоб от плодов и злаков Ломилась вся земля. Услышишь гром из вражеского стана У наших берегов,— Иди в поход, сражайся неустанно И будь сильней врагов! Какое б ты ни делал в жизни дело, Запомни — цель одна: Гори, дерзай, чтоб вечно молодела Великая страна; Чтобы, когда в холодные потемки Уйдешь ты — слеп и глух, Твое бы имя понесли потомки Как песню,— вслух.

Скоро па платформе Прозвучит свисток. Уезжает девушка На Дальний Восток. Девушка хорошая - Лучше не сыскать, Девушка любимая - Жалко отпускать. На веселой станции, Солнцем залитой, С девушкой прощается Парень молодой; И не знает парень, Что ей говорить, И не знает парень, Что ей подарить. Всю бы душу отдал, Только не берет, Ласково смеется Да глядит вперед. Подарил бы солнце - Солнца не достать. И решает парень: - Научусь летать. На восток дорогу В тучах проложу, Все, что не досказано, После доскажу. Полечу, как птица, Прямо на зарю, Все, что не подарено, После подарю. Поезд отправляется,- Девушка, прощай! Летчика-молодчика Через год встречай. На ветру колышется Вышитый платок.- Уезжает девушка На Дальний Восток.

Памяти неизвестного лейтенанта, геройски погибшего в боях за Украину Пробил час, наступило мгновенье, И в неясной предутренней мгле Поднимались войска в наступленье, Шли войска к украинской земле; Шли на запад по снежным равнинам Земляки, побратимы, друзья... Украина моя, Украина, Мать родная моя! Всё, что думалось, чудилось, пелось, Всё на этом лежало пути... Раньше всех лейтенанту хотелось До своей Украины дойти. Вся в цвету вспоминалась калина, Что под вечер ждала соловья... Украина моя, Украина, Мать родная моя! Сколько б верст до тебя ни осталось — Мы к порогу придем твоему... Но упал лейтенант, и казалось, Что уже не подняться ему: Налетела фашистская мина, Жаркой крови хлестнула струя... Украина моя, Украина, Мать родная моя! Всю тебя искромсали, скрутили, Исковеркали всю чужаки... — Поднимите меня, побратимы, Дайте на ноги встать, земляки! Я рядов боевых не покину,— Пусть умру, но дойду до нее... Украина моя, Украина, Сердце мое!.. Мы противиться были не в силах, Возразить не могли ничего,— В те часы даже смерть отступила Перед жгучим желаньем его. Он поднялся: «За мною, орлята!» — И взметнулась людская волна. И видны уже белые хаты, Украина видна!.. Он дошел до родимого края, С честью выполнил воинский долг, Но, последние силы теряя, Покачнулся, упал и замолк. Скорбно шапки снимала дружина — Земляки, побратимы, друзья... Украина моя, Украина, Ненько моя!..

Услышь меня, хорошая, Услышь меня, красивая - Заря моя вечерняя, Любовь неугасимая! Иду я вдоль по улице, А месяц в небе светится, А месяц в небе светится, Чтоб нам с тобою встретиться. Еще косою острою В лугах трава не скошена, Еще не вся черемуха В твое окошко брошена; Еще не скоро молодость Да с нами распрощается. Люби ж, покуда любится, Встречай, пока встречается. Встречай меня, хорошая, Встречай меня, красивая - Заря моя вечерняя, Любовь неугасимая!

Проснись, Приди И посмотри: Земля наполнена весною И красное число зари Еще горит передо мною. Следы босых моих подошв Встречает радостно природа. Смотри: Вчера был мутный дождь, Сегодня - Трезвая погода. Поселок спит... Он здесь рожден, Чтоб сделать жизнь светлей и выше. И чисто вымыты дождем Его чешуйчатые крыши. Над ним, пойдя на смелый риск, Антенны вытянулись в нитку. ...Но вот высокий тракторист Ладонью выдавил калитку. Еще сквозит ночная лень В его улыбке угловатой. Он изучает новый день, Облокотясь на радиатор, И курит медленный табак. Его рубашка - нараспашку; Чрез полчаса, заправив бак, Он выйдет в поле на распашку. Он черный выстелет настил, Он над землей возьмет опеку, И двадцать лошадиных сил Покорны будут человеку. И смело скажет человек, Встречая сумерки косые, Что здесь Окончила свой век Однолошадная Россия.

Хорошо весною бродится По сторонке по родной, Где заря с зарею сходится Над полями в час ночной; Где такое небо чистое, Где ночами с давних пор С молодыми гармонистами Соловьи заводят спор, Поглядишь — глазам не верится: Вдаль на целую версту — То ли белая метелица, То ль сады стоят в цвету. Ветка к ветке наклоняется — И шумит и не шумит. Сердце к сердцу порывается, Песня с песней говорит. И легко, привольно дышится, И тебя к себе зовет Всё, что видится и слышится, Что живет и что цветет.

(У колодца) Шел со службы пограничник, Пограничник молодой. Подошел ко мне и просит Угостить его водой. Я воды достала свежей, Подала ему тотчас. Только вижу - пьет он мало, А с меня не сводит глаз. Начинает разговоры: Дескать, как живете здесь? А вода не убывает - Сколько было, столько есть. Не шути напрасно, парень,- Дома ждут меня дела... Я сказала: "До свиданья!" - Повернулась и пошла. Парень стал передо мною, Тихо тронул козырек: - Если можно, не спешите,- Я напьюсь еще разок. И ведро с водой студеной Ловко снял с руки моей. - Что же, пейте,- говорю я, Только пейте поскорей. Он напился, распрямился, Собирается идти: - Если можно, пожелайте Мне счастливого пути. Поклонился на прощанье, Взялся за сердце рукой... Вижу - парень он хороший И осанистый такой. И чего - сама не знаю - Я вздохнула горячо И сказала почему-то: - Может, выпьете еще? Улыбнулся пограничник, Похвалил мои слова... Так и пил он у колодца, Может, час, а может, два.

Нашей Партии Я в жизни всем тебе обязан, Мне без тебя дороги нет. И я навек с тобою связан С далеких юношеских лет. И там еще, под отчей крышей, И знал, и сердцем чуял я, Что не бывает цели выше, Чем цель высокая твоя. Ты - ум и правда всех народов, Заря, взошедшая во мгле; И мир, и счастье, и свободу Ты утверждаешь на земле. И этот путь свой необычный С тобой лишь мог пройти народ - Путь от лучины горемычной И до космических высот. И не мечта уже, не призрак Маячит нам во мгле глухой - Живое пламя коммунизма Зажгли мы собственной рукой; Зажгли огонь неугасимый На благо всех людей труда. И затемнить его не в силах Уже никто и никогда. И я, твой сын, и горд и счастлив, И благодарен я тебе, Что хоть немного, но причастен К твоим делам, к твоей судьбе.

Я вырос в захолустной стороне, Где мужики невесело шутили, Что ехало к ним счастье на коне, Да богачи его перехватили. Я вырос там, где мой отец и дед Бродили робко у чужих поместий, Где в каждой хате - может, тыщу лет Нужда сидела на почетном месте. Я вырос там, среди скупых полей, Где все пути терялися в тумане, Где матери, баюкая детей, О горькой доле пели им заране. Клочок земли, соха да борона - Такой была родная сторона. И под высоким небом наших дней Я очень часто думаю о ней. Я думаю о прожитых годах, О юности глухой и непогожей, И все, что нынче держим мы в руках, Мне с каждым днем становится дороже.