Голоса
Стихотворение Алексея Жемчужникова

1 Один голос Часы бегут... И тот, быть может, близок час, Который принесет предсмертную истому... Покуда дух твой бодр и разум не погас, Не трать последних чувств и мыслей по-пустому. Твоей мятущейся и ропщущей души Смири бесплодный гнев и тщетные волненья; И злобных песен ряд спокойно заверши Во область мирных дум полетом вдохновенья, Когда идешь в толпу, смеясь или казня,— Не гордостью ль тебе внушается сатира? Не задувает ли священного огня Тот вихрь, что носится ередь низменного мира? Меж тем, ты веруешь в высокий идеал; Ты исповедуешь завет добра и света; И в высь небесную ты думой возлетал, Мечтая иль молясь, еще в младые лета. Зову тебя туда, к пределам тех вершин, Откуда человек житейских дрязг не видит; Где разум — всех страстей и гнева властелин,— Поняв, прощает то, что сердце ненавидит. Там дух поэзии предстанет пред тобой, Парящий в высотах как некий горный гений, И сменит жесткий стих, навеянный враждой, Строфами звучными духовных песнопений. Так эхо на горах, в соседстве облаков, Меняет на аккорд молитвенный хорала Суровый звук трубы альпийских пастухов, Которая стада на дне долин сзывала. 2 Другой голос Часы бегут... Уже, быть может, близок час, Несущий приговор бездушного покоя... Покуда дух твой бодр и разум не погас, Храни ко злобам дня сочувствие живое. Не гордостью твои направлены стопы Уж с юных лет большой и людною дорогой; Не гордость привела тебя в среду толпы С ее пороками и мыслию убогой. Иль речи глупые лелеяли твой слух И сердце тешили исчадья лжи и мрака? Иль всякой мерзостью питаться мог бы дух, Как смрадной падалью питается собака?.. Призванью следуя, ты пой, а не учи; Пусть в старческих руках гремит иль плачет лира; Пусть небу молится, да ниспошлет лучи Животворящие в пустынный сумрак мира. И если бы тебя на крыльях вознесли Молитвы и мечты в далекий свод небесный,— Пока еще живешь, не забывай земли В бесстрастной чистоте той сферы бестелесной. Услыша зов, покинь заоблачную даль; То — голос совести! Она на землю кличет, Где рядом с радостью терзается печаль, Где озлобление с любовию граничит. Так, теням верен будь наставников своих, Друзей-мыслителей, почиющих в могилах; И, верен до конца, слагай свой ветхий стих, Пока еще теперь слагать его ты в силах.